– Я… Прости меня… Марк, Билла нет в городе, и если бы ты отвез меня домой… – Она громко рыгнула, и Глория нервно бросилась к ней. Марк, наоборот, с отвращением отшатнулся.
– Тиффани? – Это был Билл, с его обычной неопределенной улыбкой.
– Я думала… ты… – Марк и Глория исчезли в глубине комнаты, а муж взял ее за руку и как можно быстрее повел прочь из зала, где затухала вечеринка. В редеющей толпе она очень бросалась в глаза.
– Я думала…
Они шли уже по коридору, и тут Тиффани вспомнила, что оставила сумочку на банкетке. Кто-нибудь может унести ее.
– Моя сумка, Билл… моя…
– Все в порядке, дорогая. Я о ней позабочусь.
– Я… О Боже, как мне паршиво. Мне нужно сесть. – Голос ее опустился до шепота, и о сумке она уже забыла. Билл шел слишком быстро, от этого ей стало еще хуже.
– Тебе надо просто подышать воздухом. – Крепко держа ее под руку, он улыбался проходящим мимо. Господин директор по дороге в свой офис… Доброе утро… Привет… рад вас видеть… Улыбка не исчезала, а глаза не теплели.
– Я только… Я… ой…
Прохладный ночной воздух ударил ей в лицо, и в голове слегка прояснилось, но желудок по-прежнему бунтовал.
– Билл…
Она повернулась и на мгновение посмотрела на мужа. Она хотела задать ему ужасный вопрос. Что-то побуждало ее сделать это. Спросить. Как ужасно. О Господи, взмолилась она. пожалуйста, не надо. Иногда, сильно напившись, она хотела спросить то же самое у брата. Однажды спросила у матери, и та дала ей пощечину. Изо всех сил. Каждый раз, когда Тиффани напивалась, этот вопрос начинал ее жечь. От шампанского это случалось всегда, а иногда и от джина.
– Сейчас мы посадим тебя в симпатичное уютненькое такси, и все будет хорошо, правда, дорогая?
Он осторожно сжал ее плечо, как чрезмерно заботливый метрдотель, и подозвал привратника. Через секунду перед ними стояло такси с открытой дверью.
– Такси? Билл… а ты?.. – Господи, опять этот вопрос, готовый в любой момент сорваться с языка, вырваться из самой ее души.
– Все в порядке, дорогая.
Билл наклонился, чтобы поговорить с водителем. Он ее не слушал. Тиффани уловила, как он называет шоферу адрес, и на мгновение опомнилась. Билл так уверен в себе…
– Увидимся утром, дорогая.
Он потрепал ее по щеке и захлопнул дверь. Машина тронулась, и перед ней мелькнуло улыбающееся лицо швейцара. Она нашла кнопку, открывающую окно, и изо всех сил на нее нажала… Вопрос… вопрос продолжал клокотать в ней. Она больше не могла сдерживать себя. Она должна спросить Билла… Уильяма… Билли… Надо вернуться, необходимо выяснить… Но такси уже давно отъехало от тротуара, и вопрос вырвался наружу вместе с потоком рвоты:
– Ты меня любишь9
Таксисту заплатили двадцать долларов за то, чтобы доставить даму, что он и сделал, не сказав ни слова. Не ответив на ее вопрос. Билл тоже не ответил. Билл поднялся в номер, снятый им в Сан-Реми. Обе девушки все еще ждали его. Крохотная перуанка и крупная блондинка из Франкфурта. Утром Тиффани не вспомнит, что приехала домой одна, – Билл был в этом уверен.
– Пошли?
– Да. – Кизия подавила зевок и сонно кивнула У и ту.
– Отличный вечер. Ты представляешь, сколько времени0
Она кивнула и посмотрела на часы.
– Почти четыре. Ты будешь завтра в офисе полумертвый.
Но он привык к таким возвращениям. Они случались почти каждый день. Светские рауты или Сэттон Плейс.
– Не могу валяться до полудня, как все вы, праздные дамы.
«Все мы?»
– Бедный, бедный Уит. Грустно слышать, – ответила девушка, потрепав его по щеке.
Кизия, однако, тоже не собиралась проводить утро в постели. Нужно начинать работу над статьей – в девять она будет уже на ногах.
– На сегодня у нас что-нибудь запланировано? – Уит подозвал проезжающее такси и открыл дверь. Подобрав голубые шелковые волны, она села в машину.
– О Боже, надеюсь, нет. После лета я еще не пришла в себя.
Впрочем, лето было почти таким же. Разве что она была, к счастью, избавлена от общества барона.
– Давай подумаем. Завтра вечером я ужинаю с партнерами. Но в пятницу, кажется, что-то намечается в «Эль Марокко». Ты будешь в городе?
Они неслись вверх по Парк-авеню.
– Вообще-то сомневаюсь. Эдвард пытается подбить меня на смертельно скучный уик-энд в обществе своих старых приятелей. Они были знакомы с отцом.
Сказать так – самое безопасное дело.
– Тогда в понедельник. Ужин в «Рэффлз».
Она чуть улыбнулась и положила голову ему на плечо. Все-таки пришлось опять лгать. Никуда она не собиралась с Эдвардом. Тот слишком хорошо знал ее, чтобы рассчитывать на уик-энд вроде того, какой она обрисовала Уиту. Кизия отправится в Сохо. Сегодня вечером она это заслужила… Да и что значит мелкая ложь Уитни? Все это ради благого дела. Ее умственного и психического здоровья.
– «Рэффлз» в понедельник – звучит симпатично.
К тому времени ей потребуется новый материал для колонки. А до этого она кое-что наскребет, позвонив приятельницам. Отличным источником была Марина. Да и сама она станет прекрасным материалом. Ее интерес к Хэлперну Медли не остался не замеченным Кизией. Да и Хэлперн, похоже, не остался равнодушным. Кизия знала, почему ее приятельница вдруг так заинтересовалась Хэлперном, и не винила ее. Остаться у разбитого корыта – невесело, а Хэлперн – самое симпатичное лекарство от мучившей ее болезни.
– Я позвоню тебе завтра или послезавтра, Кизия. Может, пообедаем где-нибудь?
– Обязательно. Может быть, глоток бренди или кофе? Яичницу?
Меньше всего ей хотелось, чтобы он поднимался к ней, но она ощущала себя должницей. Если ему не нужен секс, она приготовит яичницу.
– Честно, дорогая, – не могу. Я и так ничего не буду соображать завтра с утра. Лучше все-таки немного вздремнуть. Да и тебе надо поспать.
Такси остановилось у ее двери, Уит поцеловал Кизию в уголок рта, едва коснувшись его губами.
– Спокойной ночи, Уит. Чудесный был вечер. Фраза настолько избитая, что дальше некуда. Он ответил такой же:
– Все вечера с тобой чудесны, Кизия. – Он проводил ее до двери и в ожидании, когда привратник отопрет, сказал: – Просмотри завтра газеты, Кизия. Уверен, там о нас напишут не одну строчку. Даже Мартин Хэллам, несомненно, найдет что сказать об этом туалете.
Его глаза с восхищением скользнули по ее фигуре, и он тихонько поцеловал ее в лоб. Привратник у двери терпеливо ждал. Забавно – годами они не уставали притворяться. Легкий поцелуй здесь, легкий поцелуй там, объятие, прикосновение… Давным-давно она заявила ему, что девственна, и он охотно поверил в ее ложь.
Уит медленно пошел к машине, и она, помахав ему на прощание, полусонная, поднялась к себе. Расстегнув по дороге молнию, она сняла платье и положила на кушетку, здесь ему предстоит лежать до понедельника. Ко дню, когда решится