Коттедж и в самом деле был превосходным, тут было одинаково удобно больному и здоровому, взрослому и ребенку, и Кейт радовалась, что Тому здесь хорошо. Он мог легко передвигаться по просторному дому в своем кресле на колесах. Рядом с коттеджем висел гамак, куда мистер Эрхард укладывал Тома, когда ему хотелось просто полежать и посмотреть на птиц. Иногда он даже оставлял там Тома на ночь, укутав в одеяла и неусыпно наблюдая за ним с лестницы. Мистер Эрхард был очень добр к Тому. Он много лет был его страстным болельщиком и обязанность ухаживать за ним принял с удовольствием, когда Тома привезли в лечебницу.
Кейт услышала какой-то шорох, поднялась с кресла, и тут раздался густой баритон Эрхарда, что-то рассказывающего Тому. Наступила небольшая пауза. Очевидно, он заметил, что дверь в коттедж приоткрыта. На дорожке послышались шаги, а вскоре и сам он появился на пороге.
– Кто здесь? – спросил он решительно. Но как только увидел Кейт, его лицо смягчилось. – Здравствуйте. Как вы себя чувствуете?
– Хорошо. Еще больше растолстела. – Они рассмеялись. – А как наш друг?
Мистер Эрхард удовлетворенно кивнул:
– Прекрасно. Вчера он нарисовал целый ворох новых рисунков, а сегодня утром мы рвали цветы. Он расскажет вам...
– Эй! Энди! – С улицы послышался голос Тома. – Эй!
– Иду, сынок. – Эрхард с быстротой молнии выскочил из коттеджа, Кейт вслед за ним. Ее лицо засветилось от радости. Какое-то наваждение! Будто это был прежний Том... Она всегда испытывала один и тот же трепет, возбуждение, удовольствие, глядя на него, дотрагиваясь до его руки, радовалась одной только мысли, что он жив и по-прежнему принадлежит ей.
– Кэти! – Том пришел в полный восторг, увидев, ее. Глаза засветились, улыбка не сходила с лица. Он тянул к ней руки.
– Привет, дорогой, как ты сегодня?
– Чудесно! Я так тебя ждал! Посмотри, что мы нашли!
Мудрые глаза мистера Эрхарда лучились добротой, когда он осторожно втаскивал кресло с Томом в дом. Потом он ушел, и Кейт посмотрела по сторонам.
– Твои новые рисунки такие красивые, любимый. – Но она смотрела не на рисунки, а только на него. Муж выглядел загорелым, сильным и... счастливым. Он подкатил к ней вплотную, Кейт быстро нагнулась и крепко обняла его. Это было доброе теплое объятие, самое большое для него теперь удовольствие.
– Ты чудесно выглядишь, Кэти. – Когда она отпустила руки, он, покраснев, быстро отъехал к столу, схватил кувшин с желтыми цветами и вернулся обратно. – Я нарвал их для тебя.
На глазах Кейт выступили слезы радости, когда она забрала у него кувшин.
– Они просто великолепны. – Хотелось снова обнять его, но Кейт поняла, что лучше подождать, чтобы он не почувствовал себя неловко. – Хочешь погулять?
– Пошли.
Она бросила сумку и взялась за кресло. Оно показалось тяжелее, чем обычно, а может, она просто устала с дороги. Ребенок, казалось, весил сегодня сто фунтов. Но Том помогал ей во время прогулки, направляя колеса руками.
– Давай посидим на берегу озера?
Он оглянулся на нее, счастливо кивнул и начал насвистывать что-то веселое.
Озеро было маленькое и очень красивое, как и все в этой лечебнице. Как-то Кейт привезла Тому маленький кораблик, чтобы пускать его по воде. Тому понравилось. Мистер, Эрхард говорил, что это его очень развлекало. Однако на этот раз они забыли взять с собой кораблик. Она осторожно поставила кресло на тормоз и тяжело опустилась на траву.
– Ну, так что ты делал всю неделю?
– А почему ты не приезжала?
– Потому что я была слишком занята своей беременностью. – Она снова сделала глупую попытку поговорить об этом, чтобы пробудить его память, как будто он мог понять, что скоро у него появится ребенок.
– Наверное, это нелегко. – Он еле сдерживал смех. Кейт тоже развеселилась. Взяла его за руку, и ее звонкий смех полетел над озерцом.
– Конечно. Я выгляжу как толстая наседка.
Тогда он тоже рассмеялся, но внезапно оборвал смех и стал серьезным.
– Почему мне нельзя поехать с тобой домой, Кэти? Я могу сам справляться с креслом. Или давай пригласим мистера Эрхарда. А?
Снова об этом. Вот проклятие.
Кейт медленно покачала головой, не выпуская его широкую ладонь.
– Тебе здесь не нравится, Том?
– Я хочу домой. – Он так жалобно посмотрел, что у нее комок застрял в горле. Сколько можно говорить об этом? Все без толку, он не понимает, только заставляет ее чувствовать себя виноватой.
– Сейчас это невозможно. Поживи пока тут, мы вернемся к этому разговору позже.
– Ты меня обманываешь. Клянусь, что буду хорошо себя вести.
В его глазах стояли слезы, и ей не оставалось ничего другого, кроме как встать на колени, обнять его и крепко прижать к себе.
– Ты хороший, я люблю тебя. И обещаю, дорогой, как только будет можно, я заберу тебя домой. – Воцарилась грустная тишина, каждый погрузился в свои мысли. – А пока я буду к тебе приезжать, мы будем вместе играть, и мистер Эрхард по-прежнему останется с тобой, и... – Она не могла продолжать от душивших ее слез. Но Том уже потерял нить беседы.
– Хорошо. Ой, посмотри! – Он возбужденно показывал на небо, она подняла глаза к слепящему солнцу. – Правда, красивая? Я забыл, как она называется, мистер Эрхард вчера говорил. – Это была голубая птичка с желтым хвостиком и трепещущими крылышками.
Кейт медленно улыбнулась Тому и снова села на траву.
– Давай сейчас устроим пикник. Как ты на это смотришь?
– Правда?
Кейт сделала торжественный жест рукой, словно клялась на Библии.
– Правда. Посмотри.
Ей всегда доставляло удовольствие делать что-нибудь для него, пусть всего-навсего завтрак на свежем воздухе. Она приготовила сандвичи с салями, много жареной картошки, салат с макаронами, захватила чудные персики и корзинку с вишнями. Затем достала термос с лимонадом и кусок шоколадного кекса.
– Ну как, Том?
– Что там у тебя? – Его глаза снова оживились. Он уже забыл, что рвался домой. На время.
– Увидишь, когда проголодаешься.
Она дотронулась до него пальцем, и он тут же ухватился за него. Это была их излюбленная игра с самой первой встречи. Сейчас это позволяло Кейт хоть на минуту забыться, словно все было как прежде.
– Я уже проголодался.
– Нет. Ты просто хочешь узнать, что в корзине.
Она прилегла на траву, чувствуя себя неуклюжей, как тюлень, и с улыбкой посмотрела на него.
– Честно, я голодный. – И они