Пока я изгибалась так и сяк, надевая лифчик, Куки вернулась. Я посмотрела на нее с любопытством.
- Ну как, в безопасности твои подружки размера двойного D? – спросила она, встряхнув футболку и натянув ее мне на голову. Потом всучила жакет, который я не носила со старших классов, откопала пару домашних тапочек и за руку потащила меня из комнаты.
Куки как апельсиновый сок на белых штанах. Или на нервы действует, или веселит, зависит от того, на ком штаны. Я на ходу прыгнула в тапки с кроликами, пока она тащила меня вниз по лестнице, и уже в холле кое-как напялила жакет. От моих протестов вроде «Да подожди же ты!», «Ай-я-яй!» и «Мой мизинец!» толку было мало. Она только слегка ослабила хватку, когда я спросила:
- У тебя что, лезвия вместо ногтей?
Нас поглотила освежающая черная ночь, пока мы бежали к машине Куки. Прошла всего неделя с тех пор, как мы раскрыли одно из самых нашумевших за всю историю Альбукерке дел – убийство трех адвокатов, связанное с бандой, которая занималась торговлей людьми. Я наслаждалась затишьем после бури. Как говорится, ничто не вечно под луной.
Надеясь отыскать в безрассудном поведении Куки хоть каплю юмора, я терпела ее рукоприкладство, пока она – по причинам, которые мне еще предстоит выяснить, – пыталась запихнуть меня в багажник своего «тауруса». Сразу возникло две проблемы: во-первых, мои волосы зацепились за замок, а во-вторых, в багажнике уже торчал почивший парень, чье призрачное тело слабо мерцало в тусклом свете. Я подумала, рассказать ли Куки о мертвеце в багажнике, но решила, что не стоит. Она вела себя странно и без информации о мертвом безбилетнике. Слава богу, она не видит мертвых. Но я ни за какие коврижки не полезу в багажник к этому пассажиру.
- Погоди, - сказала я и подняла одну руку в знак капитуляции, другой в это время пытаясь освободить прядь каштановых волос из механизма замка. – Ничего не забыла?
Она застыла как вкопанная и озадаченно воззрилась на меня. Было смешно.
Я, конечно, не мать, но почему-то мне кажется, что трудно забыть то, что ты тридцать семь часов кряду пытаешься выдавить из того самого места между ног, превозмогая все это время мучительную боль. Я решила намекнуть:
- Начинается на «э» и заканчивается на «ммм-бер».
Куки моргнула и на секунду задумалась.
Я попыталась еще раз:
- М-мм, плод чрева твоего.
- А-а, Эмбер с отцом. Лезь в багажник.
Я разгладила оскорбленные волосы и осмотрела багажник. Мертвый парень выглядел так, будто при жизни был бомжом. Он лежал, свернувшись в позе эмбриона, и не обращал на нас ни малейшего внимания. Что само по себе странно, раз уж я, по идее, яркая и блестящая. Как тысяча солнц и все такое. Хотя бы кивка мое присутствие должно заслуживать. Но он не реагировал никак. Совершенно. Абсолютно. Полный ноль. Облажалась я как ангел смерти. Видимо, мне позарез нужна коса.
- Так не пойдет, - сказала я, пытаясь припомнить, где продают сельскохозяйственные инструменты. – Куда вообще можно ехать в два часа ночи, да так, чтобы обязательно в багажнике?
Куки протянула руку прямо сквозь мертвого парня, схватила одеяло и захлопнула крышку багажника.
- Прекрасно. Полезай тогда назад, но не высовывайся. И накройся одеялом.
- Куки. – Я положила руки ей на плечи, чтобы остановить ее. – В чем дело?
Тут я их и увидела. Слезы, брызнувшие из ее голубых глаз. Плакать Куки могла только по двум причинам: из-за фильмов Хамфри Богарта и если кто-то из ее близких попадал в беду. Дыхание ее стало сбивчивым и частым, а над самой Куки, как туман над озером, витал страх.
Теперь, когда я полностью владела ее вниманием, я снова спросила:
- Так в чем дело?
Прерывисто вздохнув, она ответила:
- Пять дней назад пропала моя подруга Мими.
У меня отвисла челюсть, и поймать ее я не успела.
- И ты только сейчас мне об этом говоришь?
- Я только что узнала. – Нижняя губа Куки задрожала, и у меня сдавило грудь. Не люблю видеть, когда моей подруге больно.
- Садись, - мягко приказала я, забрала у нее ключи и влезла за руль. Куки обошла машину и села с пассажирской стороны. – А теперь рассказывай, что случилось.
Перед тем, как заговорить, она закрыла дверь и утерла слезы.
- На прошлой неделе Мими мне позвонила. Казалась ужасно напуганной и все спрашивала и спрашивала о тебе.
- Обо мне? – удивилась я.
- Она хотела узнать, можешь ли ты помочь ей… исчезнуть.
Ой как все плохо. «Плохо» жирным шрифтом. Заглавными буквами. Я стиснула зубы. В последний раз, когда я пыталась помочь кому-то исчезнуть (на прошлой неделе, кстати), все закончилось наихудшим из всех возможных способов.
- Я ей сказала, что, в чем бы ни заключалась проблема, ты можешь помочь.
Мило, но, как ни печально, меня явно переоценили.
- Почему ты не сказала мне, что она звонила? – спросила я.
- Ты была по уши в деле вместе со своим дядей, и постоянно кто-то пытался тебя убить. Ты и правда была очень занята.
Что ж, тут Куки права. Меня пытались убить. Снова и снова. Хорошо, что ничего у них не вышло, иначе сидела бы здесь мертвенькая.
- Она сказала, что приедет и сама с тобой поговорит, но так и не появилась. А сегодня я получила эсэмэску. – Куки передала мне свой телефон.
Куки, давай встретимся в нашем кафе. Приезжай, как только получишь сообщение. Одна. М.
- А я даже не знала, что она пропала.
- У тебя есть собственное кафе? – спросила я.
- Как я могла не знать? – От эмоций у нее перехватило дыхание.
- Минуточку. А откуда тебе сейчас известно, что она пропала?
- Я пыталась дозвониться ей на сотовый, когда получила сообщение, но она не брала трубку. Тогда я позвонила ей домой. Ответил ее муж.
- Ну да, он-то должен быть в курсе.
- Он в панике. Хотел знать, что происходит. Но в эсэмэске сказано, чтобы я приходила одна. Поэтому я сказала ему, что позвоню, как только что-нибудь узнаю. – Куки прикусила губу. – Его это не очень обрадовало.
- Еще бы. У женщины не так много причин, чтобы хотеть исчезнуть.
Она задумалась, моргнула и так резко вдохнула воздух, что ненадолго закашлялась. А