Датч сгорает от унижения. Кожа будто светится, щеки краснеют. Сначала я думаю, что ей стыдно от того, что она обмочилась. Или от того, что сделал с ней Итан. Но она собирает в кулаки подол платья и прижимает к ногам. Из груди рвутся рыдания, и вдруг Датч разворачивается и идет обратно к дому.
Какого черта? Зачем ей туда возвращаться?
И тут до меня доходит. Трусы. Они запутались в одеяле, когда Датч убегала от меня.
Я появляюсь прямо перед ней. Она резко останавливается. Делаю шаг вперед, она – шаг назад. Я наступаю снова и снова. Ее дядя и отец бегут к нам. Я их слышу. Еще один шаг вперед. Еще один – назад.
Секунду спустя Датч в объятиях отца. Он задает вопросы, а она смотрит только на меня. Поэтому я отхожу на безопасное расстояние, но ничего не меняется – глаза Датч по-прежнему следят за мной. Дядя гладит ее по голове, а потом замечает, в каком она состоянии. Достает носовой платок, вытирает ей ноги и пытается промокнуть носки.
Отец берет ее за плечи и спрашивает, что произошло.
Датч опускает голову. Ей так стыдно, что у меня разбивается сердце. Но она ничего не рассказывает папе. Качает головой и говорит:
- Я… я заблудилась.
Он ей не верит. И все же, еще раз осмотревшись, решает не мучить ее вопросами, обнимает и снова берет на руки. У Датч шок.
Извращенец жив. И проживет еще очень долго, но обеды и ужины будет хлебать через трубку. Ублюдок. Жаль, что я не могу сделать так же в реальной жизни. Больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы Эрл тоже жрал свою еду через трубку.
Пусть Датч меня боится, зато осталась жива. И тут в голове всплывает воспоминание. Большинство из таких, как она, долго не живут. Все они – искатели, собиратели душ. И всегда умирают совсем юными. Я задумываюсь, не является ли это частью созданного мной мира. Но это знание приходит оттуда же, откуда я знаю, отправится ли человек в ад. Я знаю все их имена и знаю, какой поступок приговорил их к такому ужасному концу.
Может быть, я сумасшедший. Может быть, Эрл слишком часто меня бил. Слишком часто накачивал наркотой.
Из бара выходит Дениз, но Лиланд не обращает на нее внимания. Садит Датч в свой джип и увозит домой. Когда машина скрывается из вида, Роберт сердито смотрит на Дениз. Та задирает нос и уже собирается отрицать свою вину, но он подходит ближе и говорит сквозь зубы:
- Твой отец умер в больнице два часа назад.
Похоже, Роберту по душе, как поразилась Дениз. Никогда не считал его жестоким человеком, но в этот момент он стал мне нравиться намного больше.
Жаль, что его ждет одна из самых страшных смертей. Жаль, что он отправится в ад.
Глава 8
Когда я начинаю соображать, что меня накачали наркотой, Эрл со мной уже закончил. Ослабляет веревки и уходит мыться. Видимо, даже под наркотиками я боролся. Когда сопротивляюсь, он меня бьет, а сейчас я на все сто уверен, что у меня сломана челюсть. Пытаюсь пошевелиться, но с головой захлестывает пронзительная боль, поэтому сдаюсь и тихо лежу.
Переломы – еще один способ Эрла убедиться, что я не сбегу. Трудно выкарабкиваться из подвала со сломанным запястьем. Или убегать со сломанной ногой. Как только я почти полностью исцеляюсь, он ломает что-то еще. Переломы – ерунда. Это я могу пережить. Но другие вещи ломают меня изнутри. Вызывают острое желание умереть.
Если бы не свет Датч, я бы умер. Без вариантов. Жаль, что свет ненастоящий. Жаль, что она сама ненастоящая. С каждым днем она взрослеет и становится еще красивее. И пусть она всего лишь плод моего воображения, я все равно ее люблю. Всем сердцем. Всей душой.
Прибегает Ким с тряпкой и миской горячей воды. Для нас с ней это стало обычным делом. Я пытаюсь вспомнить, что было до того, как она появилась.
Ну да. Я корчился от боли и истекал кровью. Как и сейчас. Только тогда не было Ким, чтобы обо мне позаботиться.
- Рад, что ты здесь, - говорю я, и на каждом слоге надламывается голос.
Она опускает голову. Сосредотачивается на ранах. Не верит мне.
Но я не вру. Вспоминаю день почти такой же, как сегодня. Мне семь и три четверти. И эти три четверти для меня очень важны.
Эрл сидит рядом на кровати. Я притворяюсь, будто сплю.
- Кто же ты такой? – спрашивает он и осматривает перелом, который я получил две недели назад.
Открывал банку консервированных спагетти в соусе и уронил. Кончилось тем, что спагетти разлетелись по всей кухне, а я обзавелся переломом запястья.
Эрл поднимает уже полностью зажившую руку и поворачивает на свет. Я чувствую, что он в замешательстве. Чувствую, как восхищает его то, что он видит. Было время, когда он пытался придумать способ зарабатывать деньги на том, как быстро я исцеляюсь. Потому что думает Эрл только о двух вещах: о сексе и деньгах. Но в основном о сексе. Поэтому пришел к выводу, что не стоит меня терять ради лишней буханки хлеба. Любое оказанное мне внимание может открыть банку червей, которых он не готов сожрать.
Раздается стук в дверь. Эрл вскакивает и выключает свет в моей комнате. Снова стук. На этот раз громче.
- Я знаю, что ты там! – кричит какая-то женщина, кашляет и опять колотит в дверь. – Эрл! Я знаю, что ты там!
Он узнает голос и подходит к входной двери:
- Чего приперлась, Келли?
- У меня для тебя кое-что есть.
- Оставь под дверью, - говорит Эрл и бормочет себе под нос: - Чокнутая сука.
- Я все слышу! И я не могу оставить это под дверью. Открывай! – Надолго воцаряется тишина. Потом женщина добавляет: - Я умираю, Эрл. Открой дверь.
В конце концов он открывает, и прямо из комнаты я вижу рыжую женщину. Причем откуда-то ее помню. В одной руке у нее рыжая девочка, в другой – чемодан. Синий.
- Ну и что ты приволокла? – спрашивает Эрл.
Не меньше двух