Пока мы беседовали, я заметил, что на левой ноге у Гэвнера не хватает двух пальцев, и спросил, как это случилось.
— Последствия обморожения, — ответил он, шевеля тремя оставшимися пальцами. — Несколько Советов назад я сломал ногу в этих местах. Пришлось пять ночей добираться до убежища ползком. Только благодаря везению я не потерял большего, чем два пальца на ноге.
Вампиры долго вспоминали прошлое, старых друзей и прежние заседания Совета. Я ожидал, что они заговорят о Морлоке — Гэвнер спросил мистера Джутинга, где видели бешеных вампирцев, — но речь о нем так и не зашла. Морлока даже мимоходом не упомянули.
— Как тебе жилось? — спросил меня Гэвнер.
— Прекрасно, — ответил я.
— Жизнь с этим старым занудой тебе еще не осточертела?
— Я к нему уже притерпелся, — улыбнулся я.
— Нет желания довести дело до конца? — спросил Гэвнер.
— Извините, не понял?
Он поднял руку так, чтобы я увидел десять шрамов на кончиках его пальцев — обычный отличительный знак вампира.
— Ты собираешься стать настоящим вампиром?
— Нет, — быстро ответил я, покосившись краем глаза на мистера Джутинга. — У меня нет таких планов, верно? — с подозрением спросил я его.
— Нет, — улыбнулся он. — Подожди до тех пор, пока не достигнешь возраста совершеннолетия по человеческим меркам. Если мы сделаем из тебя вампира прямо сейчас, пройдет еще шестьдесят, а то и семьдесят лет, пока ты не вырастешь.
— Бьюсь об заклад, это ужасно — взрослеть так медленно, если ты мальчик, — добавил Гэвнер.
— Это точно, — вздохнул я.
— Время все исправит, — утешил меня мистер Джутинг.
— Конечно, — саркастически ответил я. — Когда я вырасту — лет через тридцать!
Я поднялся и разочарованно потряс головой. Я каждый раз расстраивался, когда думал о том, сколько еще лет мне предстоит ждать наступления зрелости.
— Куда это ты собрался? — спросил мистер Джутинг, когда я вышел из-под дерева.
— К речке, — ответил я. — Наполню наши фляги.
— Может, кому-нибудь из нас пойти с тобой? — предложил Гэвнер.
— Даррен не ребенок, — ответил за меня мистер Джутинг. — Он сам прекрасно справится.
Пряча довольную улыбку — мне нравилось, когда вампир хвалил меня, но делал он это очень редко, — я продолжил спуск к реке. Обжигающе ледяная вода громко журчала и булькала, наполняя фляги, брызгала мне на пальцы. Если бы я остался человеком, то давно бы обморозился, но вампиры намного выносливее людей.
Я закрывал пробкой вторую флягу, когда с противоположного берега речушки до меня долетело туманное облачко чьего-то дыхания. Я поднял глаза, удивленный тем, что дикий зверь подошел ко мне так близко, и увидел, что на меня в упор смотрят горящие глаза свирепого, голодного, ощерившего острые клыки волка.
ГЛАВА 5
Волк молча изучал меня, обнажив зазубренные клыки. Он наморщил нос, принюхиваясь ко мне. Я осторожно отложил флягу в сторону, не решив, что делать дальше. Если позову на помощь, волк может испугаться и убежать, а может и внезапно напасть. Если останусь стоять в той же позе, он может потерять ко мне интерес и удалиться, а может принять мою неподвижность за проявление слабости и ринуться на меня, чтобы убить.
Я безнадежно пытался принять решение, когда волк вдруг напряг задние лапы, пригнул голову и одним могучим прыжком перемахнул через речку. Он упал мне на грудь, сбив с ног. Я попытался выбраться из-под него, но волк прижал меня к земле и был слишком тяжелым, чтобы я мог сбросить его. Я отчаянно пытался нащупать руками камень или сучок, хоть что-нибудь, чем можно было бы ударить зверя, но под руку не попадалось ничего, кроме снега.
Вблизи волк выглядел устрашающе. Его темно-серая морда и горящие желтым огнем глаза, черная пасть с обнаженными белыми зубами, достигающими пяти или семи сантиметров в длину, ошеломили меня. Из угла пасти высунулся язык, зловонное дыхание пахло кровью и сырой плотью животного.
Я ничего не знал о волках, если не считать того, что вампиры не пьют их крови, поэтому не представлял, как реагировать: ударить его по морде или по туловищу? Пока мой мозг лихорадочно искал выхода, волк наклонил ко мне голову, высунул длинный влажный язык и… лизнул меня!
Я так растерялся, что замер, пялясь на морду страшного зверя. Волк лизнул меня еще раз, потом сошел на снег, обернулся к речке, пригнулся и стал лакать воду. Я остался лежать на прежнем месте еще несколько мгновений, потом приподнялся и сел, глядя на то, как волк пьет, и отметив для себя, что это крупный самец.
Напившись, волк выпрямился, поднял голову и завыл. Из-за деревьев на противоположном берегу появились еще три волка, спустились к реке и принялись пить. Двое из них оказались самками, третьим был молодой волчонок, темнее и меньше остальных.
Самец наблюдал, как стая пьет воду, потом присел рядом со мной. Он уютно прислонился ко мне, как собака, и, прежде чем подумать, что я делаю, я машинально почесал его за ухом. Волк поскулил от удовольствия и повернул голову так, чтобы я смог почесать его и за другим ухом.
Одна из волчиц перестала пить и перепрыгнула через речку. Она обнюхала мои ноги, потом села по другую сторону от меня и подставила свою голову для почесывания. Самец ревниво зарычал, но она оставила его угрозу без внимания.
Двое других волков не заставили себя долго ждать и присоединились к нам. Вторая самка вела себя более застенчиво, она топталась поодаль от нас. Щенок ничего не боялся и вскарабкался мне на ноги, а потом на живот, фыркая, как охотничья собака. Он задрал было лапу, чтобы пометить мое левое бедро, но, прежде чем он попытался это сделать, самец цапнул его и отбросил в сторону. Волчонок сердито гавкнул, потом подкрался ко мне и снова вскарабкался мне на колени. К счастью, он больше не пытался пометить территорию!
Я долго сидел у реки, играя с волчонком и почесывая старшую пару волков. Самец перекатился на спину, чтобы я мог почесать ему брюхо. Снизу его мех был светлее, если не считать полоски черных волос, разделявшей надвое верхнюю часть живота. Мне показалось, что кличка Полосатый ему подойдет, и стал называть его этим именем.
Мне захотелось проверить, умеют ли они выполнять какие-нибудь собачьи команды, поэтому я нашел палку и бросил ее.
— Принеси, Полосатый, принеси! — крикнул я, но волк не пошевелился. Тогда я решил заставить его сесть и слушать мои команды. — Сидеть! — приказал я. Волк недвижно смотрел на меня. — Сидеть! Вот так! — И я опустился на четвереньки, чтобы объяснить, чего хочу от него.
Полосатый немного подался назад, словно решил, что я сошел с ума. Волчонок обрадовался и