– Я пешком, – заявил посетитель, – тут подожду, пока Одеялов оденется.
Не было никакого смысла в третий раз сообщать больному, что я Подушкин. В комнате повисло растерянное молчание. Нора явно не знала, как поступить.
– Ну и чего? – прервал тишину Кирилл. – Мы едем?
Я встал. В конце концов, в нашем доме проживает лишь один мужчина, и ему следует избавить женщин от стресса.
– Пойдемте.
Кирилл покорно двинулся в коридор, я за ним.
– Ваня, – прошептала Нора.
Я обернулся.
– Ты куда? – тихо поинтересовалась хозяйка.
– Думается, он сбежал из поднадзорной палаты, – так же шепотом сообщил я, – доставлю несчастного к жене, пусть она с ним разбирается. Если с Кириллом не спорить, он не опасен.
Глава 2
Мы сели в мои «Жигули». Не так давно я обзавелся «десяткой» и должен заметить, что она нравится мне больше, чем «шестерка» и «восьмерка».
– Ну, говорите адрес, – бодро воскликнул я, – вмиг домчу.
– Поселок Нистратово, – вяло проронил Кирилл.
– Где же это такой? – удивился я.
– По МКАД, – принялся объяснять Потворов, – недалеко, километра нет от Окружной!
Я посмотрел на улицу, там мел вьюжный февраль. Снег летел клочьями. Несмотря на то что было всего пять часов дня, вокруг сгущались сумерки. Дорога была похожа на тарелку с остатками несъедобного молочного киселя, повсюду белые холмики и очень скользко. Сами понимаете, какое удовольствие от езды должен получить шофер в подобной ситуации. А еще если учесть, что рядом сидит ненормальный…
– Трогай, – тихим голосом велел Кирилл, – чего кота за хвост тянуть.
Я мысленно перекрестился и включил первую передачу. Дорога оказалась ужасной. Странное дело, если с неба сыплет снег, дорожная техника испаряется. «Десятку» все время заносило, и я радовался, что она «обута» в хорошую, шипованную резину.
Кирилл молчал; чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я включил «Русское радио». «Неужели розу чайную выпьет кто-нибудь за нас…» – мгновенно заорали два голоса, проникающие в уши, словно раскаленные гвозди в масло. Вижу, как сейчас многие из вас скривились: фу… «Русское радио», попса! Я согласен, музыка, звучащая на этой волне, не самого лучшего качества. Да еще я, закончивший Литературный институт, имею глупую привычку вслушиваться в тексты песен. А вот этого делать не надо, потому как от них просто оторопь берет. Наверное, их никто, кроме меня, и не разбирает. Но, с другой стороны, куда деваться человеку, который по нескольку часов в день проводит за рулем? Блатной фольклор я не люблю, поэтому «Шансон» отпадает, «Лав радио» раздражает до зубовного скрежета, оно рассчитано на тинейджеров, остро переживающих первое чувство. На «Эхе Москвы» слишком много говорят, «Наше радио» вечно глупо шутит, а однажды, случайно поймав «Маяк», я чуть не заснул от скуки. Там шла передача с идиотским названием «Звездная гостиная», и девица с писклявым голосом приставала к никому не известному писателю с оригинальным вопросом:
– Расскажите о ваших творческих планах.
Так что «Русское радио» – еще не самый худший вариант. Впрочем, я давно хочу купить кассеты и слушать в машине классику. Но все руки не доходят.
– Здесь налево, – внезапно ожил Кирилл.
Я послушно повернул. Дорога вилась через лес, вокруг не было видно никакого жилья – ни деревень, ни отдельных избушек. Я засомневался и спросил:
– Мы правильно едем?
– Да, – буркнул Кирилл и уставился в боковое окно.
– Вы уверены?
– Да, – с легкой агрессией в голосе подтвердил спутник.
Мне стало не по себе. Кирилл ненормальный, это ясно. Непонятно, куда он меня тащит. Кажется, я сглупил, согласившись везти его в незнакомое место.
– Направо, – велел пассажир.
Мы проехали еще метров сто и уперлись в железные ворота, выкрашенные темно-зеленой краской.
Кирилл вылез и нажал на кнопку домофона. Я испытал острейшее желание включить заднюю скорость и смыться отсюда как можно скорей. Остановило меня лишь одно соображение. Кирилл был одет не по сезону – в тонкую курточку пронзительно оранжевого цвета, которая не могла защитить его от февральской стужи, на голове у него сидела бейсболка с большим козырьком. За воротами же было темно и тихо. Если я брошу этого психа тут одного, он попросту замерзнет.
Вдруг из домофона раздался искаженный голос:
– Кто там?
И тут Кирилл поразил меня, он натужно закашлялся и прохрипел:
– Я.
– Кто? – настаивал голос.
– Открывай скорей, – ответил Кирилл.
– Я машину вашу не знаю.
– Да я это, я, – кашлял Кирилл, – не узнаешь? Не томи! Околел весь.
Ворота лениво, словно нехотя стали открываться. Я въехал во двор и увидел большой добротный дом. Светло-бежевые стены, крыша из темно-коричневой черепицы. Оконные рамы и входная дверь такого же цвета. Никаких новорусских башенок, барельефов из жизни древних греков и колонн. Если представить на секунду, что у меня есть деньги на загородный особняк, то мой дом внешне выглядел бы, наверное, так же.
Кирилл быстрым шагом поднялся на крыльцо, я за ним, мы вошли в просторную прихожую. Справа и слева высились шкафы, похоже, из массива дуба. Около небольшого столика стоял мужик лет тридцати пяти в синих джинсах и коричневой водолазке. Увидев Кирилла, он очень удивился:
– Ты как сюда попал?
– Я приехал за Аней, причем не один! Имей в виду, он из милиции, – быстро соврал Кирилл, – знаешь, что будет, если их сотрудник пропадет? Да здесь камня на камне не оставят!
Мужик равнодушно пожал плечами:
– У меня нет никакого повода бояться милиции. Пройдемте в кабинет.
Он повернулся и стал подниматься по лестнице на второй этаж. Через пару минут мы оказались в просторной комнате, и я впервые в жизни почувствовал укус зависти.
Говорят, что завистливые люди амбициозны, что они, желая утереть нос окружающим, добиваются успеха в жизни. Я никогда не испытывал этого чувства при виде «Мерседеса», который купил себе Никита Васильев, или при взгляде на Наташу Малахову, жену Кости. Мало того, что она красавица, умница, зарабатывает большие деньги и обожает Костика. Так Наташа еще дочь очень богатых родителей, их единственная наследница. А наследовать есть что: у них дача в Испании, дом в Подмосковье, огромная квартира на Китай-городе. Так что Косте завидовали многие, но только не я.
Сейчас же, стоя в кабинете, я тяжело вздохнул. Именно о такой комнате и о таком вот доме я мечтал всю жизнь. Чтобы он был в лесу, а кабинет… Книжные полки из цельного массива дерева тянулись от пола до потолка. Тут небось несколько тысяч томов. Потолок обит деревянными панелями, на полу лежит светло-бежевый ковер, свет льется непонятно откуда. Никаких люстр не видно, лишь на огромном письменном столе приветливо светится лампа. Не дневная или галогеновая, с резким, мертвенным светом, а обычная, под светлым абажуром. Еще тут была удобная мягкая мебель, не кожаная, а велюровая, и весело горел камин. На диване валялся скомканный плед, на маленьком столике лежала трубка и стояла бутылка отличного коньяка в компании с пузатым бокалом. На подушке белела раскрытая,