— Отлично позабавились, — заметила Элеонора, — мне твоя псина очень нравится. Надеюсь, в этой клинике хорошие врачи.

— Нам ее посоветовал приятель, — ответил я. — Нора, зачем вы меня позвали?

— Ваня, мы договорились, что общаемся на «ты», — напомнила Элеонора.

Я улыбнулся

— Простите, никак не привыкну, что вы живы, и называть вас на «ты» тоже странно.

— Иван Павлович, — нахмурилась Нора, — время идет, все изменяется, а ты как лосось из банки, ничто на тебя не влияет. Я давно перестала управлять тобой. Ты нынче сам с усами, хорошо работаешь. В отличие от тебя, я здорово изменилась, сейчас связана с интересными людьми. Уже объяснила тебе: мне пришлось изображать покойницу, потому что за мной охотилось несколько вовсе не добрых людей. Почему они решили оторвать мне голову и нашинковать тело в капусту, рассказывать не хочу. Меньше знаешь, крепче спишь. Спасибо тем, с кем я теперь работаю. Они меня из беды выручили, выдали за умершую. Кстати, на кладбище на моей могиле зимой стоят искусственные розы. Откуда они?

— Что-то не так? — спросил я. — Нехорошо, когда могила голая.

— Ненавижу искусственные цветы, — нахмурилась Нора.

— Вы не одиноки, — вздохнул я, — сколько раз я приезжал на погост и видел, что у памятника нет корзины, которую я в прошлый визит там оставил. Негодяи не гнушаются стащить что-то даже с кладбища.

— Ваня, я прекрасно знала, что жуткие пластиковые уроды твоих рук дело, — фыркнула Нора, — и выкидывала их. Но ты имеешь привычку упираться ослом, и продолжал таскать сие непотребство.

— Нора, — изумился я, — вы ходили на свою могилу?

— А то! — воскликнула Элеонора. — Только выпусти вожжи из рук, и мигом получится инфернальная фигня. Пример тому мерзкие цветуечки. И как тебе только в голову пришло украшать мой последний приют букетами из переработанных стаканов?

— Ну… — пробормотал я, — зимой — осенью — ранней весной живые цветы замерзают.

Элеонора взяла чайник.

— Следовало полностью заложить могилу плитами.

— Я так и хотел, — сказал я, — но скульптор, который делал памятник, посоветовал хоть небольшой кусок земли оставить.

— Для чего? — осведомилась Нора.

— Чтобы в могиле был воздух, — повторил я слова камнетеса.

— Ваня, ты хотел, чтобы я в гробу не задохнулась? — осведомилась моя бывшая хозяйка.

Я не нашелся что ответить.

— Понятно, — кивнула Элеонора, — и уж удовлетвори до конца мое любопытство: что за странная фигура стоит на могиле?

— Это птица, — объяснил я.

— Ворона? — хихикнула Нора. — Я слишком громко каркала в первой жизни? Заклевала тебя?

— Конечно, нет, — сказал я. — Это птица печали, тоски и горя.

— То-то у нее морда кривая, — вздохнула Нора, — и нога одна. Ну, ладно, птичкино личико от переживаний скосорылило. Но с лапой у нее что? Куда она делась?

— Птица готовится к полету, поэтому одну ногу поджала, — пояснил я, — сейчас крыльями взмахнет и полетит…

Я замолчал, поскольку не мог объяснить, куда полетит пернатое.

— А вторая нога у нее торчать останется, она ею рулить будет, — расхохоталась Элеонора. — Ваня, где ты этого Родена[2] нашел? Да это чудище разбежится и клювом в землю тюкнется. Без шансов ему взмыть в небеса. Голова размером с бочку, клюв как ласта для плавания, а тело тщедушное, нога одна! И вдобавок уши!

— А с ними что? — не сообразил я.

— Ваня, скульптор присобачил птичке на макушке лопухи!

— Сначала он вообще про уши забыл, — пожаловался я, — и спорить стал, дескать, они не нужны. Элеонора, не сыпьте мне соль на раны. Скульптора мне посоветовали, сказали: «Он гениальный, очень дорогой, изваял массу монументов». А я никогда не имел дела с памятниками, когда оформляли могилу отца, процессом рулила Николетта, меня и близко не подпустили.

— Поэтому ты решил отыграться на мне, — перебила Нора, — знаешь, Ваня, отвратительный камнерез в одном оказался прав.

— В чем? — поинтересовался я.

— У птиц нет ушей, — заявила Элеонора.

— Они все глухие? — изумился я.

Нора поперхнулась чаем.

— Ваня, ты, конечно, сильно изменился в лучшую сторону. Из мямли стал приличным мужчиной, который, предварительно извинившись, может дать в нос наглецу. Но способность задавать гениальные вопросы осталась с тобой. Нет, «птички небесные, вечные странницы» отлично слышат. Просто у них отсутствуют ушные раковины. Все, что торчит на голове, мешает полету, а природа позаботилась, чтобы воробьи и иже с ними беспрепятственно рассекали воздух.

— Кто бы мог подумать, — смутился я, — из меня плохой биолог, я не силен в естественных науках.

— Не стоило спорить в данном вопросе со скульптором, даже идиот порой бывает прав, — изрекла Нора. — Подвожу итог: на моей могилке красуется ушастый, одноногий, головастый монстр. Непонятно кто. Не птица, не человек, не зверушка. И достойная пара уродцу — корзина с фальшивыми розами. Ваня! Покойница возмущена тем, что у нее на могиле.

— И что делать? — расстроился я.

— Подумаю на эту тему, — сказала Нора, — а сейчас давай займемся делом, к работе над которым я хочу привлечь тебя. История не совсем обычная. Зинаида Тимофеевна Маркина хочет найти убийцу своей невестки. Многие свекрови сами бы с удовольствием придушили жену сына, а здесь вот такой поворот! Молодую женщину звали Светлана Гончарова, она в браке оставила свою фамилию. Тимофей, сын Зинаиды, женился на ней не так давно, год назад. Он обеспеченный человек, несметным богатством не обладает, однако деньги в кармане водятся. И это все, что я могу рассказать о Маркиной и ее семье.

— Не густо, — заметил я.

— Дослушай, — рассердилась Элеонора, — не перебивай. Почему полиция не занимается этим делом? Да потому, что смерть Светланы не насильственная. Невестка Зинаиды поехала отдыхать на море. Что