— Мама? — закричал он. — Уже вернулась?
— Игоречек, почему ты изумлен? — задала свой вопрос Тефи, входя в холл. — Я всегда возвращаюсь домой.
— Просто ты сказала, что пойдешь, как всегда, к косметологу и прошвырнешься по бутикам, — пояснил сын. — Как правило, эта программа завершается около девяти вечера. Я даю урок по скайпу. Почему ты звонила? Где твои ключи? Ты хромаешь? И, простите, вы кто?
Последний вопрос адресовался мне, но я не успел произнести ни слова. Стефания Теодоровна села на диванчик, вытянула вперед ногу, обутую в сапожок без каблука, и принялась тараторить как сорока:
— Знакомься, Гарик. Иван Павлович Подушкин, продюсер, мой спаситель. В салон я не попала, решила в магазинчиках пошуровать. И тут… представляешь…
Тефи картинно взмахнула руками, вздернула подбородок и зачастила еще быстрее:
— Иду себе спокойненько, вдруг кто-то мою сумку с плеча сдергивает и бежать. Я за вором кинулась, зацепилась ботильоном о бродячую кошку, сломала каблук, расстроилась. И тут Ванечка аки коршун бросился на преступника. Бац, бац, бац его головой о стену. Отнял мою «шанельку». Вот только потом пришла полиция и сумку со всем содержимым забрала как улику. Отдадут года через три, когда бандита осудят. Надо в банк позвонить, кредитки заблокировать. Представляешь, в «шанельке» лежали ключики с Боней. Я заплакала, поняв, что с песиком проститься придется. Но Ванечка купил мне нового щенка.
Игорь явно испугался.
— Мама! Кто такой Боня? И нам нельзя заводить собак. Ты же знаешь, у Веры аллергия на шерсть.
Тефи обиженно надула губы.
— Гарик, ты забыл Боню? Я его в Милане купила. Теперь обзавелась Пафи, вот он.
Стефания Теодоровна сунула сыну под нос крошечный пакетик, и Игорь, заглянув внутрь, с облегчением выдохнул:
— Уфф!
— Где Вера? — поинтересовалась мать.
— Наверное, на работе, — пожал плечами сын. — Сказал уже, я вел урок по скайпу. Как всегда, сидел в наушниках, звонков не слышал. Потом ученик дал понять, что кто-то в квартиру войти хочет, — руками замахал. Пришлось занятие прервать.
— Побегу поставлю чайник, — пропела Тефи. — Ванечка, вы приглашены на ужин. Чем так приятно пахнет? Вроде пирогами.
Стефания Теодоровна унеслась в глубь квартиры. Мы с Гариком остались вдвоем, повисла неловкая пауза, хозяин первым ее нарушил:
— Игорь Гусев, ювелир.
— Иван Подушкин, продюсер цирковых коллективов, — представился я. — Ваша матушка… э…
— Здорово приврала, — договорил за меня Гарик. — Правда, на ее взгляд, вещь скучная, неинтересная. Ну что увлекательного в простом падении на улице? Она же шлепнулась?
Я кивнул. Гарик почесал макушку.
— Мать всегда бегает, глазеет по сторонам, под ноги не смотрит. «Шанельку» свою она небось потеряла?
— Это моя вина, — я решил слегка оправдать пожилую даму. — Стефания Теодоровна испугалась, когда упала и сломала каблук. Сумка отлетела в сторону. Я посадил ее в машину и повез домой, а про ридикюль забыл. Не ругайте мать, она женщина в возрасте, для нее и так все произошедшее стресс.
— Мать бесполезно отчитывать, — усмехнулся Гарик. — Когда я был маленьким, она, если няня заболевала, кормила меня на обед шоколадными кексами, приговаривая: «Если хочешь куриный суп, сейчас разогрею». Понятное дело, я не испытывал желания есть первое, сладкая выпечка намного вкуснее. Отец с ней никогда не спорил, понимал бессмысленность процесса.
Из глубины квартиры послышался грохот.
— Мама, что случилось? — закричал Игорь и поспешил вперед по коридору.
Я, встревоженный установившейся после шума гробовой тишиной, двинулся за ним. В просторной кухне у столика с электрочайником стояла Стефания Теодоровна, закрыв глаза руками.
— Тебе плохо? — занервничал Гарик. Затем приблизился к матери и вдруг заорал: — Что это? Это что?
Я подошел к ювелиру и увидел на полу мужчину в джинсах и серо-синем пуловере. Он лежал на боку, спиной к нам, под его коротко стриженной головой разливалось темно-бордовое пятно.
— Ой! — вдруг вскрикнула Тефи. — Больно!
— Что? Где? Как? — беспорядочно забормотал Гарик.
— Поясница… — прошептала Стефания Теодоровна, — жжет…
Я опомнился, повернулся к Гусевой, заметил, что та прислонилась к плите, и скомандовал:
— Игорь, отведите маму в спальню. Похоже, она прикоснулась к работающей плите. Посмотрите, нет ли ожога.
Словно в подтверждение моих слов раздался писк таймера, возвещающий о готовности блюда.
— Куда? Зачем? — бестолково продолжал вопрошать Игорь. — Это что? На полу?
Я повысил голос:
— Немедленно заберите отсюда Тефи!
— Да, да, конечно, — очнулся Гусев и, взяв мать за руку, потащил ее в коридор.
Выдохнув, я огляделся по сторонам. Увидел на столике гору смятых пустых пакетов из супермаркета, вытащил два, обмотал ими ступни, обошел тело, присел около головы на корточки. Стало ясно: на полу лежит не мужчина, а женщина с экстремально коротко стриженными волосами и крепкой спортивной фигурой. Остановившийся взгляд слегка прикрытых глаз не оставлял сомнений — несчастная умерла, вызов «Скорой» бесполезен. Я выпрямился, достал мобильник и позвонил Максу.
Узнав, в какую ситуацию я попал, Воронов скомандовал:
— Сейчас приедем, говори адрес. Не подпускай никого к месту преступления, и сам там не топчись, руками ничего не лапай, сиди тихо.
Я отошел от трупа, ощутил жажду и решил, что беды не будет, если я хлебну водички. Возле мойки стояло несколько бутылок минералки, пара пакетов молока, две банки сметаны, лежали яблоки в сетке, пачки творога, коробка с замороженным тестом, какие-то специи в прозрачных мешочках, лоток с нарезанной ветчиной, сосиски… Я потянулся к воде и услышал хриплый голос:
— Господи, хлеб… Он же сгорел! Совсем забыла! Тефи, ты вернулась? Пальто на вешалке висит. Ничего не случилось? Почему так рано?
Говорившая вошла в кухню, ахнула, уронила пакет с надписью «Территория еды» и закричала:
— Гарик!
— Игорь в спальне Тефи, — быстро сказал я. — Извините, сюда лучше не входить.
— Вы, собственно, кто? — возмутилась женщина, отступая назад.
— Иван Павлович Подушкин, — представился я. — А вы, наверное, Вера?
— Именно так, — слегка успокоилась жена Игоря. — Я не ждала гостей, собралась ужин приготовить, вспомнила, что забыла купить сметану… Ой, хлебушек! Его надо достать!
Вера попыталась пройти к плите, но я преградил ей путь.
— Сюда нельзя.
— На этой кухне командую я! — взвилась невестка Гусевой. — Ну-ка, подвиньтесь… Мама-а-а-а!
От вопля, изданного ею, на хрустальной люстре затренькали подвески. Вера пошатнулась. Я схватил ее в охапку и понес по коридору. Пнул ногой двустворчатую дверь, вошел в просторную комнату с огромной кроватью, хотел положить даму на ложе, но увидел, что на нем сидит Тефи, и остановился.
— Ванечка, к нам смерть пришла? — жалобно спросила пожилая дама.
— Вера жива, — начал я успокаивать ее. — Она очень испугалась, поэтому у нее ноги подкосились.
— Я спрашивала о… ну… на кухне… — пролепетала Стефания Теодоровна.
Я осторожно усадил супругу Игоря в кресло.
— М-м-м… — простонала Вера. — Голова болит…
— Ой, очнулась! — обрадовалась Гусева-старшая. — Ванечка, знаете, чем на самом деле завершилась сказка про спящую красавицу?
— Принц поцеловал девушку, та пробудилась, и они сыграли свадьбу, — ответил я, немало удивленный поведением дамы: в квартире труп, а она весьма бодра и, кажется, даже весела.
Стефания Теодоровна похлопала ладонью по