Старое кладбище с расположенным на нем храмом Могильщика давно уже было городской достопримечательностью, а не местом захоронений. Здесь перестали закапывать тела несколько веков назад, когда туранцы еще не задумывались об огненном погребении. Столица разрослась, королевский дворец — тоже, и суеверные страхи перед магами смерти заставили обезопасить таким образом центр города: страшили людей только свежие покойники, а не прах вековой давности.
Теперь кладбище являло собой своеобразный скульптурный парк, любимый смертниками, эксцентричными жителями Глоссы, тоскующими от неразделенной любви девами, историками и неумными кладоискателями. Неумными не потому, что в старых могилах нечем поживиться, как раз наоборот. Потрошить трупы под боком у жрецов Могильщика — идея так себе, даже если не знаешь, что подобные места любимы некромантами.
Кладбище начиналось достаточно внезапно. Его отделяла от обыкновенной улицы старая ограда из темного, позеленевшего от времени, кое-где раскрошившегося за прошедшие годы кирпича, за которой темнели густые кроны деревьев. Это место со стороны совсем не казалось зловещим, даже с учетом траурных полотнищ, заполнивших улицу. Вход — проем меж двух столбов ограды — никем не охранялся, здесь уже много веков не было даже калитки. Один шаг через порог кладбища, и безопасники словно вступили в другой мир.
Сумрак и прохлада. Запах влажной земли. Проросшая мхом, а кое-где травой старинная брусчатка под ногами. Среди деревьев серели вычурные стелы, не разделенные оградами, высились каменные домики-склепы, попадались статуи, порой великолепной работы. И тишина была совсем не такая, как на улицах города: исполненная достоинства и покоя.
— А здесь уютно, — негромко заметил Лавиль. — По-моему, гораздо приятнее, чем в дворцовом парке.
— Никому не говори. Если сюда, как в городские парки, нагрянут толпы придворных бездельников и кокетливых девиц, это место потеряет большую часть очарования. Смертники тебе такого не простят.
— Дай угадаю. Ты тоже не простишь?
— Ну что ты, я слишком тебя ценю, — с иронией отозвался Ильнар. — Но расстроюсь.
Кладбище было совсем небольшим, и буквально через сотню шагов среди могучих старых деревьев проступили очертания храма Могильщика — такого же склепа, как уже встреченные по дороге, только побольше. Двускатная высокая крыша, сложенные из больших каменных блоков стены без окон, пустой дверной проем, за которым зловеще клубился мрак. Портал и углы строения увивал барельеф из лилий и маков — традиционных символов бога смерти.
Сбоку от входа, лицом к кладбищу, стояла высокая каменная статуя — человеческая фигура, укутанная в безразмерный плащ. Складки ткани скрадывали очертания тела, оставляя открытыми только тонкие, безупречной формы кисти рук и нижнюю половину лица — идеально очерченные губы и подбородок. Закономерно: благостный, светлый лик Могильщика был тут куда уместнее злого. Осмотришься, посидишь в тишине и волей-неволей подумаешь, что ничего столь уж страшного в смерти нет.
У подножия фигуры и по другую сторону от входа стояли те самые скамьи, которых не хватало Лавилю. Правда, тоже каменные, совсем не располагающие к длительному отдыху. Ближняя к статуе оказалась занята живой уменьшенной копией божественной фигуры. Даже Ильнару, который бывал здесь не раз и уже наблюдал подобное, на несколько мгновений стало не по себе.
Смертники. К ним невозможно привыкнуть.
— Похоже, нас ждут, — негромко заметил Тавьер.
— Это хорошо или плохо? — напряженно спросил Лавиль.
— Сейчас узнаем.
— Долго шли, — недовольно прошелестело из-под капюшона, когда маги приблизились.
— А стоило поспешить? — спокойно спросил Ильнар, усаживаясь на скамью рядом со смертником. Помощник его предпочел постоять, и по возможности подальше от закутанной в плащ фигуры.
— Жизнь коротка, — неопределенно-философски ответил смертник. И умолк.
На несколько секунд повисла тишина.
— Вы поможете? — наконец спросил Тавьер.
— Воскресить короля? — без выражения уточнил собеседник.
— Если Белый настолько сочувствует Турану — почему нет, — невозмутимо ответил Ильнар. — Но верится слабо. Поэтому я бы просто хотел получить информацию о его смерти — ту, которую вы можете дать. Вы ведь можете, иначе не ждали бы здесь.
— Пойдем, — прошелестел некромант и, поднявшись, двинулся к дверному проему. Безопасники, переглянувшись, последовали за ним.
В храме было темно, прохладно и сыро — типичное подземелье. В углах, освещая скорее самих себя, чем каменные своды, горели тусклые болезненно-желтые светильники. Большую часть зала занимал прямоугольный бассейн, казавшийся сейчас бездонным, вода в нем выглядела глянцевито-черной и густой. Если это вообще была вода.
Вдоль трех стен стояли такие же каменные скамьи, как снаружи. На сводчатом потолке смутно угадывались очертания барельефов и даже как будто надписи, но поручиться, что это не игра воображения, никто из пришельцев не смог бы.
— А жреца тут вообще нет? — тихо спросил Лавиль начальника.
— Он, по-моему, боится магов смерти, — со смешком ответил тот.
Некромант тем временем неопределенно махнул рукой своим спутникам, прося или замолкнуть, или отойти в сторону, или просто не лезть под руку. Мужчины на всякий случай отступили к стене, а закутанная в балахон фигура двинулась вперед. По невысокой лестнице из трех широких ступеней — к воде и дальше, разбивая зеркальную гладь. И хотя было понятно, что жидкости в бассейне на два пальца и смертник просто идет по дну, все равно чудилось, что он ступает по поверхности. Плащ быстро намок и отяжелел, его полы чернильной кляксой расплывались по воде, но мага подобное не беспокоило. Он остановился посреди черной глади и несколько секунд словно бы к чему-то прислушивался. Потом сделал пару шагов вбок, опять замер.
Безопасники одновременно ощутили легкие, едва уловимые колебания магического поля, словно рябь на поверхности водоема отдавалась и в нем. И холодок, бегущий по спине, — неискоренимую, инстинктивную реакцию на жуткую, малопонятную магию смерти. Да, против нее, как и против любой другой магии, существовали щиты, но… верить в их надежность здесь и сейчас не получалось.
Смертник никакого внимания на гостей не обращал, и инстинктивно поднятая ими защита его, похоже, не беспокоила. Все выглядело буднично и даже почти скучно, безо всякого кровопролития и ритуальных узоров: маг продолжал ходить туда-сюда по бассейну, порой замирал и словно бы прислушивался. А потом снова шагнул, замер — и исчез. Не то провалился под пол, не то просто испарился. Вода тихо плеснула, торопясь скрыть следы человеческого присутствия.
— Ненавижу, когда они так делают, — проворчал Ильнар и решительно направился прочь, на ходу доставая портсигар.
Лавиль на пару секунд замешкался, растерянно озираясь и прощупывая магией бассейн. Он же сразу понял, что воды там — от силы ведро! И никаких колодцев или углублений, в которые мог бы провалиться смертник. Как он это сделал? Что за фокусы?!
Но подходить ближе, чтобы выяснить, Ондар не рискнул. Вдруг некромант обидится на такое вмешательство? Вместо этого воздушник тоже поспешил на свежий воздух. Относительно свежий, потому что Ильнар успел закурить.
— Что это было? Куда он делся? — спросил Лавиль, старательно выбрав наветренную сторону и