Воплотить эту мысль в жизнь я не успел, Тия прервала поцелуй и отчего-то шепотом предложила:
— Может, теперь в ванную?
Была она в этот момент буквально пунцовая от стыда — не заметить и не понять моего состояния она в таком положении просто не могла. Но ни малейшего недовольства или протеста в ее взгляде я не уловил. Наоборот, глаза лихорадочно блестели, а дыхание уже было торопливым, сбивчивым.
Спорить не стал. Ванная так ванная, желание женщины — закон.
Не выпуская жену из рук, я шагнул в глубокую мраморную чашу, пустил воду и только потом поставил Тию на ноги. Она негромко охнула от неожиданности, когда я рывком развернул ее спиной к себе, но не противилась, наклонила голову, чтобы мне удобнее было целовать плечо и шею, порой осторожно прихватывая загорелую кожу зубами. В этот раз я не стал спешить, ласкал неторопливо, наслаждаясь каждым прикосновением и шумным, прерывающимся дыханием.
Упругие полушария полной, красивой груди так естественно и правильно ложились в ладони, что я залюбовался, большими пальцами дразня затвердевшие, призывно торчащие вершинки, к которым так хотелось прижаться губами. Тия негромко всхлипнула, цепляясь обеими руками за мои запястья, и от этого наблюдаемая мной картина стала еще более завершенной, завораживающей.
Одна моя ладонь медленно двинулась вниз, чтобы прижать женщину теснее, двумя пальцами осторожно проникнуть между судорожно сжатых ног, даря чувственную ласку.
— Стьёль… — со стоном жалобно выдохнула она, полностью откинувшись мне на грудь и продолжая цепляться за мои руки.
От этого призыва меня накрыло новой волной желания, и я вынужден был на несколько мгновений сосредоточиться на дыхании, отвлекаясь от завораживающего вида красивого женского тела, которое ласкали мои руки. Иначе долгой прелюдии не получилось бы и повторилось бы то, что произошло в спальне. Подобное тоже очень приятно, но сейчас хотелось никуда не спешить — только с удовольствием пить каждое мгновение близости, дурманящей лучше любого вина.
Осыпая кожу поцелуями, одной рукой продолжая распалять в женщине желание, а второй — лаская ее грудь, я опустился на колени. Тия вновь сдавленно охнула, а через пару мгновений застонала и выгнулась, когда под моими пальцами родился спазм наслаждения, прокатившийся по телу волной дрожи.
Я дал ей несколько мгновений передышки, позволяя испить удовольствие до капли, а потом настойчиво повернул женщину к себе лицом. Она сделала попытку опуститься в ванну рядом со мной, но я не пустил, удержав за бедра: сейчас у меня были совсем другие планы. Запах ее желания сводил с ума, и мне очень хотелось попробовать ее наслаждение на вкус. Почему бы не прямо сейчас?
Сначала я все-таки приласкал ее грудь губами, с удовольствием ощущая, как тонкие пальцы цепляются за мои плечи, а потом неторопливо начал спускаться ниже, обвел языком пупок, отчего женщина вздрогнула и напряглась, и двинулся дальше.
— Стьёль, ты же не… — жалобно пробормотала Тия.
Поскольку я именно что «да», тратить время на пояснения посчитал излишним — даже если бы я в принципе мог что-то пояснить. Просто положил ее ногу себе на плечо, крепко удерживая за бедра.
От первого прикосновения моего языка она сдавленно охнула и попыталась отшатнуться, пальцы ее до боли вцепились мне в волосы, но останавливаться я не собирался. Удержать непроизвольно бьющуюся женщину мог без труда, а боль была не настолько сильна, чтобы ее не получалось терпеть. Тем более ради удовольствия слышать, как Тия в голос стонет, о чем-то умоляя, и наблюдать, как она задыхается от наслаждения, достигнув пика…
Но давать ей долгую передышку я не собирался и теперь. Потянул все еще дрожащую от полученного удовольствия женщину вниз, в ванну, вновь повернул к себе спиной. Тия не противилась и молчала, она послушно опустилась на колени, широко расставив ноги так, что я оказался между них, расслабленно откинулась мне на грудь.
Некоторое время она, вялая и расслабленная, не отзывалась на прикосновения, но я был настойчив. И когда дыхание ее вновь участилось, подался вперед. Стоя на коленях, женщина обеими руками оперлась о бортик ванны. Я вошел в нее медленно, намеренно растягивая это мгновение. Тия ответила на это негромким стоном-всхлипом, прогнулась, подалась навстречу, стремясь вобрать глубже. Одной рукой удерживая ее бедра, второй я тоже ухватился за бортик ванны и начал двигаться — медленно, размеренно. Каждый толчок женщина встречала новым всхлипом, пыталась двигаться сама, чтобы изменить ритм движений, которые сейчас не несли освобождения, а только усиливали нарастающее внутри мучительное напряжение.
— Стьёль, пожалуйста! — прошептала она умоляюще, дрожа в моих руках. — Я хочу тебя! Это… невыносимо…
Я с шумом втянул ноздрями воздух, пахнущий нашим общим желанием. После таких слов выдержки моей тоже хватило ненадолго.
Несколько быстрых, сильных движений, и громкий стон наслаждения женщины почти совпал с моим резким выдохом — разрядки я достиг лишь на мгновение позже нее.
После мы, не шевелясь, долго лежали в теплой воде. Тия порой ежилась, сжавшись у меня на груди, шумно дышала мне в шею и в ответ на малейшее движение крепко вцеплялась в меня, как будто боялась, что я уйду и оставлю ее тут одну.
— Это невероятно, — тихо пробормотала она наконец, не поднимая головы. Пару мгновений помолчала, но потом все-таки продолжила. — Я, конечно, знала, что люди получают удовольствие от секса, но… Никогда не думала, что наслаждение может быть настолько сильным, почти невыносимым. Так всегда бывает? — спросила она, слегка отстранившись, чтобы взглянуть мне в лицо.
Рассеянно поглаживая ее по спине, я медленно качнул головой.
— А с тобой — часто бывало? — продолжила допытываться она.
Я вновь качнул головой и на мгновение прижался губами к ее виску. Такой ответ Тию, кажется, не вполне удовлетворил.
— Первый раз? — не унималась она.
Я неопределенно пожал плечами, а потом все-таки кивнул. На этом женщина успокоилась, опять устроилась у меня в объятьях и, удовлетворенная, затихла.
Я честно силился и не мог вспомнить, когда меня в последний раз так накрывало желанием, до умопомрачения и полной потери связи с реальностью. Прежде я контролировал собственный разум в любой ситуации, в том числе в постели, потому что любовница — это всегда уязвимое место, и при излишней собственной болтливости можно вляпаться в большие неприятности. А сейчас, с Тией, я настолько расслаблялся и погружался в ощущения, что, окажись она шпионкой и не потеряй я дар речи, давно бы уже разболтал все, что ее интересовало.
Было ли дело просто в долгом воздержании, в том, что я отвык от плотских удовольствий? Или все-таки на меня