— Да я просто… — начала оправдываться Ника, но сестра уже растворилась в застеколье.
Первым делом надо было позвонить маме. Гудки шли долго, ответила Алинка.
— Привет, ты чего? — весело пропела она.
— Где мама? — Ника чуть леденцом не подавилась от испуга, особенно, после Пашиных слов про высокое давление.
— Не паникуй, она в магазин побежала, а телефон забыла. Собралась тебе бульон варить.
— Как она? Не сильно волновалась?
— Да, как обычно, — Алина раздраженно цокнула. — Охала, ахала, потом твой Паша позвонил, вроде успокоилась. Не парься, она вечно накручивается по всякой ерунде.
Конечно! Что может быть ерундовее повторной операции? Особенно, если она касается старшей дочери? Ника вздохнула, но смолчала.
— Ты в институт собираешься? — спросила она.
— Не начинай. Я уже не маленькая.
— Так сессия на носу…
— Тебе бы только нудеть! А то ты сама на все лекции…
— Подожди! — перебила ее Ника. — Мне пора. Перезвоню.
И она срочно убрала телефон, потому что в дверях появился целый выводок врачей. Паша шел сзади, но из-за роста она увидела его первым и весело помахала. А он только едва заметно улыбнулся и мотнул головой.
— Ну, кто у нас тут? — приземистый мужчина с крючковатым носом и маленькими, близко посаженными глазками, перебирал в руках истории.
— Карташова, — отозвался Паша, прежде чем Ника успела раскрыть рот.
Врачи выстроились перед ее койкой, как зеваки вокруг уличного фокусника.
— Так-так… — коротышка читал записи, кивая. — Ну, ясно. Исаев, мы это еще обсудим.
Он передал бумаги коллеге и двинулся к Нике, пока остальные, глядя в записи, перешептывались и нехорошо косились на Пашу. Один в один стайка популярных пятиклассниц, обсуждающих чей-то неудачный наряд. Исаев, сцепив челюсти, гипнотизировал затылок коротышки.
Ника, не зная, чем ему помочь, с готовностью откинула одеяло, подняла подол.
— Я чувствую себя гораздо лучше! — отрапортовала она. — И уже почти не болит.
Врач осмотрел шов, легонько потыкал ей в живот и снова накрыл, ни разу не взглянув в глаза. Тогда она вспомнила про градусник, достала и с облегчением отметила, что температура ниже, чем вчера.
— Смотрите, тридцать семь и три, — довольно протянула термометр. — Уже лучше.
— Отлично, — пробормотал коротышка, брезгливо взглянув на стекляшку, словно она не из подмышки его достала. — Положите. Кто у нас следующий?
И он повел за собой безмолвную компанию, предоставив Нике любоваться вереницей бирюзовых спин.
— Паш! — шепнула она слишком поздно: его высокий силуэт уже маячил за двумя стеклянными стенами, ссутуленный и мрачный.
Ника снова осталась в одиночестве. Что на него все так ополчились? Почему у него вид, словно он ждет выволочки? Неужели с ней что-то не так? Или он забыл у нее в кишках перчатку? Или его собираются отругать за то, что он притащил ее сюда из Пушкино? Точно! Наверняка, лишние проблемы им ни к чему, а случай у нее явно неприятный. Нет, она обязана что-то для него сделать. Хоть как-то отблагодарить… И она взялась за телефон.
— Лен, можешь говорить? — выпалила она, едва услышав знакомый голос.
— Нимаму, — промычало в ответ.
— Чего?!
— Не мо-гу! — Лена звучала сонно и сердито.
— Ладно, я потом перезвоню.
— Погодь, ты ж в больнице…
— Ага.
— Ща… — Лена испустила вздох вселенского изнеможения. — Операция нормально прошла?
— Да.
— И что, серьезно, Исаев оперировал? Наш Исаев? И прямо скальпелем, а не складным ножичком?
— Прекрати, — осадила ее Ника. — Он… спас меня, вроде как. Ответственный хирург. И не такая уж задница, как раньше.
— Тпру! — фыркнула в трубку Лена. — Стоп. Ты сейчас вступилась за Пашку? Ты?
— Люди меняются, — Ника раздраженно поджала губы. — Не хочу об этом. Если я тебе переведу деньги на карточку, ты сможешь снять и привезти? Сегодня, завтра? Как будет удобно.
— Могу… А почему не через маму?
— Не хочу, чтобы она знала.
— Ты Пашу собралась благодарить конвертом, что ли?
— А в чем проблема? Нормальная практика.
— Только не говори, что он сам намекнул! — ужаснулась Лена.
— Нет! Что ты! Нет, конечно. Просто… Ну, я не знаю. Мне хочется что-то для него сделать.
— Испеки что-нибудь.
— Действительно, — Ника закатила глаза. — И как я раньше не подумала? Тащи портативную духовку, комбайн, кило муки….
— Не валяй дурака, Карташова. Выпишут — испечешь.
— Так дела не делаются. Всякие там коньяки — слишком пошло. К тому же, он может решить, что я намекаю на его алкоголизм. Ты не помнишь, у него отец не спился?
— А разве это не у Игоря Самойленко? — протянула Лена. — У Исаева, кажется, просто ушел… Или его не было… Ладно, не наше дело. Привезу деньги сегодня к обеду.
— Только это… Я в реанимации, тебя, скорее всего, не пустят. Можешь сама ему отдать?
— Ну, это уже как-то странно…
— Ленусик, я тебя очень прошу. Купи открыточку, сделай как-нибудь невзначай, чтобы не обидеть его. Ты это умеешь. Ой, он идет… Ты набери меня, как приедешь. Все-все, пока.
Ника сбросила звонок, широко улыбаясь Исаеву.
— Ну, как ты здесь? — он выглядел, как побитая собака.
— Тебе из-за меня досталось? Что-то не так? Слушай, я не хотела доставлять тебе неудобств…
— Да нет, Бась. Ты тут ни при чем.
Ника скрипнула зубами, но промолчала.
— Начальство, работа, — он потер переносицу. — Все, как обычно.
— Слушай, — она заговорщически поманила его, и от этого жеста он почему-то вздрогнул. — Тут такое дело… Ну, пригнись, я не хочу тебя подставить…
— Карташова, говори так.
— Ладно, — она по-шпионски огляделась по сторонам. — Я знаю, что посетителей здесь быть не должно, но… Ты ведь вчера ко мне кого-то пустил?
— Ааа, — понимающе протянул он. — Ясно. Ты про Марка?
— Так он все-таки был здесь? А ты случайно не слышал… Ну, не говорила ли я что-то… я плохо помню, но…
Паша насмешливо фыркнул, скрестил руки на груди и изогнул бровь.
— Пожалуйста! — взмолилась она. — Не томи! Я говорила что-то ужасное?!
— Это с какой стороны посмотреть…
— Паша! Я тебя прошу! Что я ему сказала?
— Ну, — он принялся загибать пальцы. — Ты на него вешалась, предлагала себя, Лену, трехколесный велосипед…
— Трех… чего?!
— Ага. Я думал, Надежда Сергеевна воспитывала тебя строже. В какой-то момент я ей даже поверил и решил, что ты — девочка-припевочка.
— Стой-стой… Ничего не понимаю. Какой велосипед? Какая Лена? Ты о чем?
— Только не надо изображать школьницу в белом фартуке. Ты вчера ясно сказала: давай, мол, втроем…
И тут Нику осенило. Она хлопнула себя по лбу и расхохоталась.
— Я не об этом говорила. Он — мой шеф, и мне нужны его инвестиции…
— Верный способ их получить. Была бы у меня твоя фигура, я бы давно заведовал хирургией.
— Фу, Исаев! Я о другом! Я просто хотела… — она осеклась и яростным взглядом. — Хотя… Знаешь, что? Я не обязана перед тобой отчитываться. То, что я ему говорила, только наше с ним дело. Ясно?
— Куда уж яснее, — он продолжал откровенно веселиться.
— Больше ты сюда посетителей не пустишь?
— Не-а.
— Тогда спустись, пожалуйста, в обед вниз, Лена кое-что тебе передаст.
— Я тебе что, пункт передач?
— Это личное, Исаев! Последняя просьба. И больше ты меня не увидишь.
— Твоими бы словами, — он тяжко вздохнул и