– Надо спросить у отца, как выглядел наш университет магии, – негромко сказала я, рассматривая мерцающий университетский городок.
– Я спрашивал у своего. Он сказал, было шумно, громко и взрывоопасно, – отозвался Нэт.
– Знаешь, мне почему-то не верится, что наш мир уничтожен. Терзает нездоровое желание проверить это утверждение.
– Я тоже об этом думал, но… это может оказаться по-настоящему опасно. Мы вывалимся в мир, по которому прошлось заклятие «инферно». Возможно, там даже кислорода нет, все выжжено до основания. Да и портал нам никто не откроет.
– Член Совета может дать указание открыть портал в любой из миров.
– Моя мать ни за что на это не согласится.
– А я говорю не о ней, – хитро улыбнулась я.
– Сестренка, как бы мы ни тренировались, объективно очень мало шансов, что Ааррон сможет выбить себе место в Совете. Даже с учетом посвящения.
Чтобы стать членом Совета, нужно вызвать на магическую дуэль того, чье место хочешь занять. И, конечно же, победить в битве. К тому же есть дополнительное ограничение по чистоте крови. Так что ни я, ни Кеннет и мечтать не можем попасть в структуру власти. Поэтому единственный способ для нас иметь возможность покинуть территорию мира Льда – ввести Ааррона в Совет. А для этого нужно сделать его сильнее, намного сильнее.
Продолжить дискуссию мы не успели: из очередного полутемного закоулка вывернула группа парней. Аристократы, надежда и будущее мира Льда, а по факту – золотые мальчики, избалованные деньгами, вниманием и властью родителей. Не могу сказать, что нас травили в университете, но вот именно эти парни определенную неприязнь к огненным испытывали. А к нашей интернациональной троице – повышенную неприязнь.
Обычно Ааррон парировал словесные атаки, не давая нам закипать. Сейчас вот придется обходиться собственными, более чем скромными силами.
– Лютого мороза, – безрадостно поздоровались мы с Нэтом почти хором. Желать доброго времени суток в мире, где всего один день и одна ночь за год, как-то глупо, и приветствия приобрели вот такие милые сердцу огненных магов формы. Начинать разговор с этими ледяными шакалами – плохая идея, и мы как-то раз попытались сделать вид, что не заметили их. Пришлось слушать длинную речь об отсутствии воспитания у жителей мира Огня, который, очевидно, сгорел со стыда за свой народ. Только вовремя подоспевший Ааррон тогда спас от драки.
Один из парней с деланым удивлением оглядел нас.
– Я думал, в мире Огня желают жарких ночей, разве нет?
– Дигорн, у тебя же по общемировой истории вроде отлично, разве ты не изучал обычаи и традиции жителей мира Огня? – раздался голос другого. И тут же сам себя перебил: – А, его ж больше не существует. Наверное, выкинули из учебного материала.
– Ах, ну при чем тут традиции, мой друг. Мы же слышали, какие девушки Огня ненасытные. Да, полукровка?
И ведь даже не смеялись, нет. Все это они произносили, манерно растягивая слова, с милой вежливой улыбкой, презрением в сиреневых глазах, поправляя идеально белые длинные волосы. Породистые, чистокровные шакалы.
Я почувствовала, как в сжатых кулаках Кеннета разгорается пламя, и осторожно встала между ним и ледяными. Ни в коем случае нельзя допустить драки. Уязвленную гордость можно пережить, а вот бои между магами по закону под запретом. Конечно, ректор часто прикрывает университетские потасовки, особенно между отпрысками влиятельных аристократических родов, но лучше не рисковать. Мы гости в этом радушном мире и вряд ли настолько везучи, что ис-Морар дважды за день нас помилует.
– Вот уж бы никогда не подумал, что ледяные аристократы такие сплетники, – мрачно произнес Кеннет.
– Вам ли рассуждать о манерах, эльд-Аалтонен, – изящным жестом Дигорн ис-Виртанен поправил волосы. В отличие от ледяных, огненные мужчины носили короткие стрижки, на что он и намекал. Для нас – это незначительная дань моде погибшего мира, для них – игнорирование местных традиций. – Хотя чего еще ждать от сына смешанного брака?
– Я поражаюсь однообразию ваших замечаний сомнительной остроумности, – зло прошипела я.
– Удивительные у вас глаза, прекрасная эльд-Лааксо, – задумчиво произнес один из тех, кого я не знала. – Мы искренне сожалеем, что вашему народу более недоступна трансформация. Это делает вас такими… уязвимыми.
Каждый маг по окончании обучения проходит посвящение в свою стихию, и если он достаточно сильный, то обретает вторую, боевую форму. Проблема в том, что в мире Льда нас нечем посвящать – огненной реки здесь нет. Но указывать нам на слабости, которые мой народ не может изменить, как раз в духе ледяных лордов.
– Уважаемые лорды, раз уж вы обратились к общемировой истории, позвольте вам напомнить, что уже один раз жителей мира Огня вот так недооценили. Как нам всем известно, благодаря этой незначительной оплошности прочие миры, включая радушный мир Льда, ставший нашим вторым домом, не ведают ни печалей, ни горестей войны. – Кеннет невесело усмехнулся, положил ладонь мне на плечо и чуть сжал. Мол, успокаивайся, сестренка.
– О, нужно иметь невероятную смелость, чтобы рассуждать о подвигах своего народа, когда сами выжили лишь благодаря чудесам… трусости.
Это была последняя капля в чаше нашего терпения, и в следующий миг Кеннет атаковал. Совершенно неизящно, в лоб и без какой-либо магии. Самый обычный удар кулаком в челюсть. Дигорн сдачи дать не успел – их растащили.
– Если ты такой смелый, полукровка, то приходи сегодня в полночь в лабораторию изящных металлов, – сплевывая кровь, прошипел ис-Виртанен.
Кеннет не ответил, лишь повел плечами, стряхивая сдерживающие его руки. На этом и разошлись. Я с чувством выругалась, как только мы оказались вне зоны слышимости. Это можно было расценить как вызов на дуэль. А можно – как обычную разборку между аристократами, сама пару раз в таких участвовала. Вот только запрещенные дуэли проходят без свидетелей, а разборки – стенка на стенку.
– Нэт, это дурацкая идея…
– Я знаю, сестренка.
– Но ты все равно пойдешь?
– Пойду.
– Нэт…
– Соль, они переступили черту. Они назвали трусами каждого, кто выжил. Тебя, меня, наших отцов. Каждого! Но каждый из нас видит одинаковое кровавое месиво по ночам. И эти богатенькие избалованные мальчишки не вправе оскорблять нас.
Я промолчала. Не потому, что сказать было нечего, а потому, что была согласна с побратимом. Мы молча дошли до женского корпуса и так же молча попрощались традиционным для мира Огня пожатием запястий.
– Ты прав, побратец. Они переступили черту, – мрачно проговорила я в спину уходящему Кеннету.
* * *Кажется, я ненавижу белый цвет. Белые стены, белый пол, белый потолок, белые двери. Для освещения, правда, использовали голубые светильники,