Аптека оказалась дежурной. Нетерпеливая спешно одетая Дуня узнала об этом внизу на ресепшен.
Правда, провизор по-английски не понимал, а Дуня не изъяснялась по-немецки. Пришлось рисовать две полоски на листе бумаги. Из-за стресса она купила пять разных тестов. Чтобы уж наверняка. И все пять показали одинаковый результат – положительный.
А Ваня все спал…
А тут…
Дуня смотрела на веер из тестов. Сколько он еще будет спать? Она не выдержит ждать. Присев на край кровати со стороны мужа, Дуняша свободной рукой тронула плечо с темной вытатуированной вязью.
– Вань, Ваня-я-я…
Он не проснулся.
Пришлось тихонько потрясти. Подскочил как ужаленный, сразу схватил за руку, в глазах…
– Тебя тошнит?
Дуня покачала головой:
– Нет.
И сунула ему под нос все тесты.
– У меня… у нас… вот…
Он долго рассматривал представленную новость, а потом констатировал очевидное:
– У нас НЕ КРЕВЕТКИ.
– Не они… – очень тихо, почти шепотом подтвердила Дуняша.
Ваня зевнул, закрыв ладонью рот.
– Ну и отлично. Раз тебя больше не тошнит и это не креветки, давай спать. Нам вставать в девять.
Сказал и лег. И глаза закрыл! И даже задышал ровно, словно уже начал дремать.
Дуня растерянно смотрела на спину мужа. И это все?! Вся реакция на новость?!
А потом опустила голову и заморгала. Нет, она конечно, предполагала, что у мужчин и женщин разная реакция на подобные события, но не до такой же степени… Это ведь ребенок! Это… это…
Не хотела и все же хлюпнула. И губы задрожали.
* * *Он лежал и старался дышать ровно, притворяясь спящим. И ждал. Визга. Удара сзади подушкой по голове. Нагоняя.
Ничего не происходило. А когда тишина стала совсем странной, раздался звук. Всхлип.
Что, не смешно сейчас было?!
Тут же очевидно стало, что не смешно. Иван подскочил, развернулся. Успел заметить дрожащий подбородок и повисшую на ресницах слезу. И обхватил руками жену, прижал крепко.
Прости, ох, прости. Я думал, будет смешно. Хотя какие уж тут шутки.
Он обнимал и укачивал Дуню как ребенка. Так, как, наверное, будет качать через какое-то время своего малыша. Осознание произошедшего стало медленно расширяться в голове. Или в груди. И тут же возникла острая необходимость что-то сказать.
– У твоего мужа дурацкое чувство юмора, – в темные волосы над ухом. – Надеюсь, наша креветка его не унаследует.
Дуня перестала хлюпать. Прижалась и обняла поперек спины. Наверное, они выглядели со стороны странно: он – в одном исподнем и она – в джинсах и футболке, надетой задом наперед. Только наблюдателей тут не было. Лишь он и она. И еще… кое-кто.
– Ты… ты рад? – проговорила Дуня тихо ему в трайбл.
– Я СЧАСТЛИВ, – Иван вдохнул полной грудью. – И очень-очень тебя… вас… люблю.
– Ваня… Ванечка мой…
А он гладил ее по голове, зарывался пальцами в волосы, массировал кожу. Успокаивал как мог. И одновременно пытался справиться с тем, что все разрасталось в груди.
Да, они планировали. Да, собирались. Да, не предохранялись. И как им в голову пришло грешить на креветки?
Господи, они дураки.
Господи, неужели это правда?!
– Я так ждала эту поездку, никогда не была на подобных выставках. Здесь все очень интересно и… – Дуняша вздохнула и прижалась плотнее к его плечу. – А сейчас больше всего хочу домой. Ты хочешь домой?
– Мой дом там, где ты.
Свершившийся факт расширился окончательно и обрушился во всей своей непреложности на совершенно растерявшегося Тобольцева.
Ему казалось, он сейчас лопнет. Просто лопнет от знания, открывшегося ему. Как все будет. И что он больше не сам по себе. Теперь он отвечает не только за себя. И не только за Дуню, которая вполне взрослый человек и в целом сама за себя в состоянии ответить. Теперь есть еще некто, кто появится на свет благодаря ему, Ивану. И за которого он отвечает отныне и до конца дней своих.
Как страшно.
И прекрасно.
В голове что-то перемкнуло, и, чтобы не сойти с ума окончательно, он произнес, прижимая крепко и бережно свою женщину к груди.
– Если будет сын, то назовем Франк… фурт. А если дочка – то Майна.
Дуня рассмеялась. И даже не стала спорить.
А родившееся спустя восемь месяцев дитя не назвали ни Франкфуртом, ни Майной, потому что бабушка Идея была против.
ТТ
Дочитать статью про новинки косметики не получилось. Интересный рассказ о свойствах ночного крема 30+ прервал возмущенный детский возглас:
– ПапА-А-А!!!
Именно так – на последний слог. Практически по-французски.
Дуня отложила глянцевый журнал и перевела взгляд туда, где около самой кромки воды строился замок из песка. Вернее, замок уже был построен, и теперь начинались дурачества. В чем в чем, а в этом Ваня был мастер. Как показала жизнь, детство все эти годы мирно спало в нем, а с появлением Танечки – проснулось, и если папа и дочка начинали играть, то выглядели ровесниками.
– А взлослая у нас мама, – важно объясняла Таня бабушке Иде совсем недавно, когда та красноречиво посмотрела на грязные джинсы сына после догонялок в детском городке.
Взрослая мама Дуня в умопомрачительном купальнике в крупный горох удобно устроилась на пляжном лежаке и принимала солнечные ванны. Потому что долгожданный отпуск, и можно рано не вставать и наслаждаться беззаботностью целых десять дней. На столике под зонтиком стоял стакан с апельсиновым соком. Море было голубым-голубым, совсем без волн, а солнечные блики сверкали серебристыми пятнышками.
– ПапА-А-А! – восторженный визг, и дочка быстро отскочила в сторону, успев увернуться.
Все-таки на берегу было намного интереснее, чем под зонтиком в компании глянца.
Дуня взяла широкополую шляпу, украшенную маками, – подарок свекрови, поднялась на ноги и пошла на встречу с детством.
* * *Замок для принцессы был построен. И теперь пришла очередь коварного дракона. Танечка широко распахнутыми глазами, полными любопытства и предвкушения, смотрела на небольшую горку песка. И вот внезапно, взметнув песчаное облако, оттуда появилась мужская рука в попытке схватить маленькую пухлую ножку.
– Нет, папа, нет!!! – восторженный визг слышен по всему пляжу. Отскочив на пару шагов и едва удержав равновесие, Таня вновь смотрит на папину руку, ожидая, что будет дальше. Как у истинной женщины, ее «нет» означает… все что угодно.
А дальше к их компании присоединяется пара женских ног.
Иван смотрел на аккуратные пальцы с алым лаком. И вверх – по загорелым икрам, округлым бедрам, через закрытый купальник в крупный горох, к затененному шляпой лицу. Другая рука сама собой потянулась к телефону в кармане шорт и тут же запечатлела женские ступни, присыпанные песком. А потом, вернув телефон на место, принялась нагребать песок на безупречный красный педикюр.
– Вы купаться пойдете? – донеслось сверху.
Довершив начатое, Ваня поднялся на ноги, попутно прихватив на руки дочь. Она тут же уставилась на него огромными глазами в обрамлении бесконечных ресниц. Эти глаза смотрели на Ивана отовсюду – с экрана смартфона, с фоторабот на