Махатма. Вольные фантазии из жизни самого неизвестного человека

Это первый роман о великом учёном Владимире Хавкине, первооткрывателе вакцин против холеры и чумы, написанный известным писателем Давидом Маркишем, лауреатом множества литературных премий. Владимир Хавкин с юных лет хотел изменить мир и начал с активного участия в подпольной террористической организации в Одессе, но вскоре покинул родину, чтобы оказаться в Институте Пастера. Там, открыв вакцину от холеры, он совершил важнейшее открытие в своей жизни и был назначен Государственным бактериологом Британской короны в Индии. Он жертвовал собой и так и не обрел личного счастья, но спас миллионы жизней своей чудодейственной «лимфой Хавкина». В конце пути он нашел умиротворение в Высшей силе, которую в нашем мире принято называть – Бог.

«Бомбей с головой погружён в зелень – во всяком случае, колониальный старинный Бомбей португало-британской застройки, когда высотным сооружением считалась пожарная каланча для дальнего дымового обзора. Улицы, до краёв залитые публикой, словно прорублены в джунглях. Для полноты картины то здесь, то там появляются пыльные, размером с ведро, какие-то мусорные обезьяны с бесстрашными и дерзкими глазами; они ведут себя совершенно независимо, а то и нагло. Да и публика весьма своеобразна; в своих одеждах, свёрнутых из разноцветных полос и жгутов, она похожа на массовку из голливудского фильма об Индии… О, а вот и корова! Она флегматично шествует, публика уступает ей дорогу. Это, собственно говоря, и не корова, а зебу с горбом на спине. Кто её знает, куда она направляется! Жаль, что это горбатая корова, а не красавец-павлин с драгоценной короной на точёной головке. Но, как говорится, на нет и суда нет, и эстетические чувства индийцев следует уважать: корова нравится им больше, чем павлин. Окажись сейчас вон та старушка, закутанная в лёгкий розовый мешок, на парижских Елисейских полях или на Красной площади в Москве, где в каменном зиккурате отнюдь не зебу залёг, – старушка эта, пожалуй, не сдержала бы возгласа удивления: никаких тебе коров, а прохожие, вырядившиеся нелепо, вертят головами по сторонам, как будто их подстерегает охотник с ружьём или метким луком. Нет сомнений в том, что зебу ей куда ближе и родней, чем покойный Ульянов в хрустальном сундуке.»