1961 год

Гостиная старого фамильного особняка Вандервееров на Хайвью превратилась в потрясающую великолепием свадебную часовню: белые атласные драпировки в виде арок, огромные белые вазы с цветами, белая деревянная решетка, увитая гирляндами белых орхидей, в конце прохода между рядами белых деревянных стульев. Свадьба судьи Вандервеера стала событием в жизни города: многие годы здесь не происходило ничего подобного.

Жизнь в Пандоре текла неторопливо. Чужих здесь не приваживали. Местные жители весьма ревниво относились к своим родословным и редко спускались на равнину в поисках невест. Как индейцы, так и белые они смотрели на остальную Северную Каролину свысока.

Невеста, окутанная облаком белой фаты и немыслимым количеством шитого жемчугом белого атласа плыла по проходу, прекрасная, как Дорис Дэй.

Стоявшая напротив Сара Вандервеер Рейнкроу вдруг покачнулась и судорожно вцепилась в свой букет, как будто начисто хотела уничтожить ни в чем не повинные, орхидеи. Взгляд ее буквально впился в шествовавшую мимо невесту ее брата, которая вот-вот должна была стать его женой и войти в семью Вандервееров, так гордящуюся своими традициями.

На подвенечном платье Александры Дьюк красовалось длинное ожерелье, в котором мерцал заключенный в роскошную золотую оправу великолепный рубин, «Звезда Пандоры».

Саре вдруг стало жарко, словно розовая кисея и шелк ее платья превратились в пуховое одеяло. «Мой рубин. Дар предков моего мужа. Как мог Уильям отдать его ей?! Нет, нет, нет, – даже не предупредив меня, безо всяких объяснений? Это, должно быть, какая-то ошибка». Голова у нее кружилась. Не мог же ее брат пренебречь тем, что во многих поколениях семьи рубин «Звезда Пандоры» переходит по наследству только к женщинам их рода.

Но он смог.

Вандервееры и Рейнкроу просто не знали, как понимать происходящее. Дьюки отвечали неловким каменным молчанием. Рэйчел Рейнкроу так уставилась на Александру, словно у той выросли рога и хвост.

Сара впервые видела свою свекровь в таком волнении.

Сара посмотрела на мужа.

В черном смокинге, он стоял под гирляндами орхидей рядом с ее братом – крупным, рыжеволосым, краснолицым, суровым, и на фоне Уильяма выглядел необычно, болезненно красивым. Его темные глаза были устремлены на Сару. Казалось, Хью так же ошеломлен предательством Уильяма, как и она сама.

В напряженной тишине священник откашлялся. Сара послала будущей невестке испепеляющий взгляд. Александра ответила таким же.

А через пять минут Александра Дьюк стала Александрой Вандервеер, совершив тем самым гигантский скачок вверх по социальной лестнице.

* * *

Двери зала закрылись; гости, полные смущения и любопытства, выходили в холл. Уильяму явно было не по себе, он отводил глаза, стараясь не встречаться взглядом с Сарой, но держался твердо. Его жена, прижимаясь к его плечу, изящным жестом поднесла руку к виску, изображая недоумение.

– Мне не пришло в голову, что Александра наденет это ожерелье сегодня, – резко сказал Уильям, надеясь предупредить долгие и неуместные, на его взгляд, объяснения.

– Ах, Уильям, дорогой, – Александра была само смирение. – Ты ведь говорил, что Сара поймет. Я была уверена, что вы все обсудили после обеда в честь нашей помолвки.

– Я рассчитывал, что это вполне можно оставить на потом. Поговорили бы после свадебного путешествия. Стоит ли придавать значение? – Уильям, нахмурившись, смотрел в сторону. – Произошло недоразумение. Я виноват.

– Ты позволил ей уговорить себя, – почти выкрикнула Сара, указывая на Александру. – Ты не мог оскорбить меня сильнее.

В глазах Уильяма стояли слезы.

– Я думал… – Он откашлялся и беспокойно посмотрел на Сару. – Я думал, что поскольку наши родители умерли и лишь мы двое им наследуем, то фамильные драгоценности отходят к тому, кто носит родовое имя. Ты никогда не проявляла интереса к этому рубину. Все эти годы он пролежал в моем сейфе – ты всегда была безразлична к украшениям…

– Кто говорит об украшениях?! Речь идет о традициях нашей семьи. – Сара обернулась к Хью, который угрюмо и настороженно стоял рядом с ней, сильной рукой чуть касаясь ее спины в знак безмолвной поддержки. – И о традициях семьи Хью.

– Уилл, я не знаю человека честнее тебя, – мрачно сказал Хью. – но сейчас ты не прав. И по отношению к Саре, и по отношению ко мне. Мои предки дали этот рубин твоим. У Вандервееров он всегда переходил от матери к дочери. Камень принадлежит Саре.

– Уильям, я вовсе не хочу, чтобы твоя сестра ревновала, – сдавленным голосом произнесла Александра. Ее пальцы скользнули по ожерелью, нащупывая застежку. – Я отнюдь не собираюсь красть ваши фамильные драгоценности. Просто я очень горда тем, что стала твоей женой, горда тем, что теперь я тоже Вандервеер. Когда ты показал мне этот рубин, я поняла, как много он для тебя значит. – Губы ее дрожали. – Для меня он символ очень почтенного, славного древнего рода, частью которого я хотела стать. – Она расстегнула ожерелье. – Вот. Пожалуйста. Сара, возьми его.

Но тут Уильям, со слезами на глазах слушавший ее, перехватил руку Александры.

– Нет! – сказал он, и взгляд его остановился на Саре. – Сестра, я вырастил тебя и воспитал, я делал все, что мог, я поставил крест на своей мечте посмотреть мир. И сейчас я прошу тебя только об одном – не надо колоть мне глаза традициями семьи, поскольку я поддержал лучшую из всех семейных традиций. Я исполнил свой долг. Ты – моя сестра, я люблю тебя. Но я люблю и Александру, я ввел ее в нашу семью, и отныне она с нами. Ты должна это понять.

– Ты думаешь, я не хотела, чтобы ты женился? – задохнулась от возмущения