— А может мы и не встретимся? — робко произнесла Лариса-Алиса. — Город большой.
— Ты сама в это не веришь, — вздохнула Света.
Женщины молча смотрели, как сын Светланы играет в кубики, сидя на цветастом одеяле, которое было расстелено на полу.
— А здесь тебе и работу предлагают, секретарём в администрации. И кавалер уже нашёлся, — первой заговорила Светлана.
— Скажешь, тоже, кавалер, — махнула рукой Лариса.
— А чем Максим Николаевич не жених? — подмигнула Света. — Да, ещё какой жених. Или тебе не нравится, что он простой парень?
— Ну, допустим, он не простой парень, а владелец компании по производству корпусной мебели.
— Тем более, — улыбнулась подруга. — Да и возраст у него самый-самый. Всего-то тридцать пять лет. Зато не вдовец. Не был женат. Да и детей нет. Родители тоже умерли, царство им небесное, как говорится. Это же золото, а не мужик. И в тебя влюбился с первого взгляда. Хвостом ходит, ухаживает, — кивнула в сторону стола, на котором стояла ваза с нежно-розовыми розами. — Эти цветочки ему дорого обошлись. Их из города, специально для тебя, глупой, доставили.
— Да? — удивилась Лариса, бросив взгляд на букет. — Я и не знала.
— А что ты вообще знаешь-то?
— Ничего не знаю, — понурила голову Лариса. — Ничего не знаю. Только это неправильно всё.
— Что?
— Использовать Максима. Я ведь не люблю его.
— Максима, значит, — улыбнулась Света.
— Он сам просил, — смутилась девушка.
— Ой-ой, — покачала головой Светлана. — Уже и просил.
— Света! — вскинула голову Лариса.
— А что Света? Что Света? Ты о себе подумай.
— Да, я только о себе и думаю. И всё правильно ты говоришь, но душа. Душа, понимаешь, болит. Ноет. Тянет меня, хоть глазком увидеть Алексея. Не могу так жить, не зная, что с ним, как он.
— Дура, — по слогам произнесла Светлана.
— Может и дура. Но я всё равно не могу обманывать Максима. Не честно это. Не по-человечески. Он ведь тоже хочет, чтобы его любили.
— Ой-ой, — всплеснула руками молодая женщина. — Голова садовая!
— Какая есть, — уныло ответила Лариса.
— Значит, вернёшься?
— Да, — как-то обречено ответила она.
— Что ж, — поднялась женщина с дивана и подхватила сына на руки, — немаленькая. Уговаривать больше не буду. Но если, вдруг, станет невмоготу, приезжай. Я тебя всегда приму.
— Спасибо, — вяло улыбнулась Лариса.
— Максиму-то Николаевичу скажешь? Или снова сбежишь? — прищурила глаза Света.
— Скажу, — выдохнула Лариса.
— Ну-ну, — пробурчала женщина и вышла из комнаты, унося сына.
— Так будет правильно, — убеждала себя девушка. — Бегство — не выход.
Город встретил Ларису пасмурным небом и мелким дождём.
«Будто небо плачет вместе со мной», — думала девушка, глядя в окно рейсового автобуса.
Тёмные сумерки обнимали всё вокруг. Жёлтый свет фонарей играл в прятки с тенями от домов и деревьев. Огни ночного города завораживали, нашёптывая о любви, волшебстве и страхе. Страхе потеряться где-то между светом и тенью.
Весь путь она только и дела, что размышляла, размышляла, размышляла…
Вот только слова и мысли — это одно, а смелость и действия — это совсем другое.
В том, что смелости ей не хватает, девушка узнала сразу, как только переступила порог квартиры, в которой жила вместе с матерью.
— Вернулась, — недовольно произнесла женщина, окидывая презрительным взглядом дочь. — Уняла свой зуд. Долго же ты! Видно сильно чесалось.
— Какой зуд? — опешила Лариса, так и застыв у входной двери.
— Какой-какой, — пробурчала Дарья Михайловна. — Между ног.
— Мама! — ахнула девушка, чувствуя, как ноги подгибаются в коленях.
— Не мамкай! Надеюсь, хоть оно того стоило.
— Я…
— Была в санатории, — скривилась женщина. — Не ври! Не ври мне в глаза, бесстыжая! — она накинулась на дочь и дала ей пощёчину. — Бесстыжая!
— Мама, — девушка схватилась за щёку, которая горела. — Я… не делала ничего предосудительного.
— А! — завизжала Дарья Михайловна, — значит, ты не отрицаешь, что не была в санатории.
Лариса потупила взгляд и молчала. Что тут сказать?
— Убирайся! — закричала женщина. — Убирайся к тому мерзавцу, с которым была. Не хватало, чтобы ты пузо нагуляла.
— Мама, я, действительно, не была в санатории. Я была со Светой, — прошептала Лариса.
— Это с той неудачницей? Боже мой! Куда катится этот мир!
— Почему неудачницей? Она сейчас неплохо устроилась. Правда, в деревне. Но. у неё свой домик, работа, да и ребёнок в садик устроен.
— И ты хочешь, как она, прозябать на задворках!
— Почему прозябать? Там вполне нормальные люди.
— Так говорят неудачники.
— Света не неудачница.
— Она неудачница, если не смогла мужа богатого удержать. А ты такая же. Разменять Александра на невразумительное времяпровождение в деревне.
— Мама, Александр женат.
— И что? — пожала плечами мать. — Как женился, так и развестись может. Не вижу проблемы. Главное, чтобы тебя любил.
— Я не хочу быть его любовницей.
— Ещё лучше. Не спи с ним. Подогревай интерес. Быстрее разведётся.
— Ты не понимаешь!
— Я всё понимаю. Ты хочешь безоблачного счастья, а его не бывает, тем более, если у мужчины в кошельке деньги водятся.
— Это не моё. Я так не могу.
— Дура! Господи, какая же ты, дура!
— Пусть дура, но зато меня совесть не гложет.
— Совесть? Не смеши меня.
— Я не люблю его. Не люблю!
— Знаешь, что доченька, на одной романтике долго не проживёшь, ноги протянешь.
— Но вы с папой.
— Мы с папой ничего в этой жизни не нажили. Так, с голым задом, всю жизнь и провели.
— Но вы были счастливы. Я же помню.
— Счастье для дураков, — хмыкнула женщина. — Можно прожить и без любви, и без счастья, а вот без денег. Без денег не проживёшь.
— Я буду работать.
— Конечно, будешь. И сдохнешь, как загнанная лошадь.
Женщина махнула рукой и ушла в свою спальню.
«Лучше быть загнанной лошадью, чем никому ненужной куклой», — решила для себя Лариса и направилась в свою комнату.
Лариса включила свет в комнате и ахнула. На столе лежало несколько завядших букетов. Когда-то белоснежные розы теперь были ржаво-серыми. Нежные лепестки скрючились и высохли.
Девушка провела рукой по былому великолепию.
К каждому букету была прицеплена маленькая карточка-открытка: «Люблю тебя. Жду. Твой Алекс».
Содержание было одинаковым, равно, как и каллиграфический почерк, который не принадлежал ни Саше, ни Лёше. Видимо надпись сделали в цветочном магазине.
«И как мне догадаться от кого цветы?» — задумалась девушка.
А её сердце шептало: «Алёша. Это он. Цветы от него».
Лариса вздохнула и, собрав букеты в охапку, одним махом, и отнесла их на кухню, чтобы выбросить в мусорный пакет.
«Так даже лучше, — убеждала она себя. — Лучше разорвать всё сейчас, чем мучиться потом», — вот только сердце не хотело внимать голосу разума, поэтому Лариса отцепила все карточки и прижала их к груди, словно они были самое ценное, что у неё осталось в этой жизни.
Шмыгая носом она вернулась в свою комнату. На душе было гадко.
«Как же больно! — думала она. — Как больно отказываться о любви».
Машинально Лариса достала из ящика стола свою прежнюю телефонную карточку, которую поменяла перед отъездом, боясь, что не сможет выдержать