Из-за сволочного демонолога все планы на день летят в Бездну. Почти полдня ди Альдо таскает меня по лечебнице, сует нос во все щели, задает сотни абсолютно идиотских вопросов и отпускает неуместные шуточки. Его напарник тащится за нами, прикидываясь ветошью настолько старательно, что я временами забываю о его существовании.

Подозрительно. Если бы мне потребовалось сделать под чьим-то носом гадость, я вела бы себя так же. Отвлекала сопровождающего, пока напарник втихую готовит диверсию.

Когда эта пугающая мысль приходит мне в голову, я отвлекаюсь от ди Альдо и до конца экскурсии не спускаю с молчуна Ленни глаз. Тщетно. Поймать его на чем-то подозрительном так и не получается. То ли демонолог побоялся пакостить, то ли ди Альдо действительно затеял «инспекцию», исключительно чтобы побесить меня.

Что же — в эту игру можно играть и вдвоем, не так ли? Почему бы не познакомить жениха Пенелопы с моими пациентами? Пусть посмотрит в глаза тем, кого он хочет лишить крова и помощи.

Надежды, что в мерзавце внезапно пробудится совесть, конечно, немного. Но попытаться стоит.

— Поздоровайтесь, синьор ди Альдо. Это синьора Тотти, — я открываю дверь в палату. Сухонькая старушка сидит в кресле-качалке и втыкает несуществующую иглу в растянутое на пяльцах полотно.

Ди Альдо неловко замирает в дверях. От меня не укрывается его взгляд, брошенный на голые стены и унылую металлическую койку. Понимающе киваю.

— Да, обстановка мало напоминает дворец, в котором живет ваш зять. Но что поделать — на финансирование от городского совета не разгуляешься. Едва хватает на еду, поддержание чар и зарплаты персоналу.

Демонолог игнорирует шпильку. Подходит к синьоре, присаживается на корточки, пытаясь поймать направленный в никуда взгляд.

— Что с ней?

Вздыхаю.

— Возраст. Иногда бываю периоды просветления, но чаще всего синьора пребывает где-то в своем мире. И учитывая, что еще недавно она была магом третьей категории…

Договаривать не нужно. Кому как не городскому демонологу знать, насколько опасен сильный маг, утративший чувство реальности.

— Это уже не лечится, — добавляю я, намеренно жестко, чтобы он понял. — Но здесь синьора получает хотя бы человеческий уход. Племянница держала ее в блокаторах и постоянно привязанной к кровати. А мыла и переодевала раз в неделю. Можете представить какой запах стоял в комнате.

Почти жду, что ди Альдо ляпнет, что старушке уже все равно, коль скоро душой она где-то в своем мире. Но демонолог мрачнеет, молчит и смотрит на пациентку нечитаемым взглядом.

— По крайней мере, родственники синьоры неплохо платят за ее содержание, — добавляю я, когда мы покидаем палату. — Чего нельзя сказать о других пациентах. Вот, например, Элодия…

Девушка на койке вздрагивает и торопливо выдергивает руку из под подола. При виде мужчин ее глаза расширяются. Она подается вперед, пожирая ди Альдо глазами.

— Приве-е-ет, красавчик… — даже у меня сладкие мурашки по коже, от этого томного голоса. А я никогда не интересовалась женщинами.

— Сегодня Ло? — со вздохом спрашиваю я то, что и так очевидно.

— Ага, — она медленно облизывает губы, не отрывая глаз от демонолога. — Я Ло. А ты мой новый папочка? Хочешь поиграть со мной в доктора?

Искоса я наблюдаю за ди Альдо, почти ожидая грязных намеков и сальных взглядов. Демонолог уже показал, что готов флиртовать с любой мало-мальски симпатичной девицей. Когда Пенелопа выйдет замуж, ей придется пригибаться, входя в дверь, чтобы не снести косяк рогами.

А Элодия не просто симпатичная, она прекрасна. Похожа на дорогую куклу. Фарфорово-бледная кожа, огромные глаза, локоны спадают по спине золотым водопадом. Высокая грудь волнуется под свободным больничным платьем. Девушка бросает на демонолога взгляд с поволокой и натягивает ткань сильнее, чтобы нежданный гость оценил напряженные соски.

Ди Альдо почему-то не рад девице, столь явно демонстрирующей свою доступность.

— Я скорее хочу поиграть в «поймай демона», — как-то невпопад отвечает он.

— Демон! — Элодия вздрагивает, выпадая из образа. Съеживается. В одно мгновение лицо неуловимо меняется — те же черты, но на нас словно смотрит другой человек.

Сколько раз видела, но все равно изумляюсь этой трансформации.

— Не надо! Не пускайте его ко мне! — глаза наполняются слезами. Девушка отползает в дальний угол, пытаясь прикрыться руками.

Вот дерьмо! Не стоило пускать сюда мужчин. Или триггером стало упоминание демона?

— Пожалуйста, мисс Эррол, — всхлипывает девушка. — Почему они так смотрят?! Не позволяйте им…

— Пожалуйста, мисс Эррол, — всхлипывает девушка. — Почему они так смотрят?! Не позволяйте им…

— Успокойся, дорогая. Они ничего не сделают.

Под моим выразительным взглядом оба демонолога выметаются из палаты. Я задерживаюсь лишь на миг, чтобы дернуть сигнальный колокольчик. Элодия — пациентка Фаттино, у них хороший терапевтический контакт. Он сумеет ее успокоить.

Надо будет потом извиниться перед Клаудио. Но кто же знал?

— Ну что — полюбовались бесплатным шоу, синьоры?

— А с ней что? — хмуро спрашивает ди Альдо.

— Диссоциативное расстройство.

Гнусная история о человеческом скотстве. Воспитанная в строгости девочка, которую учили, что любые чувственные проявления — грех. Отчим, питавший к хорошенькой и слишком скромной падчерице отнюдь не отеческие чувства. И смерть матери, развязавшая опекуну руки.

Нет, он ее не насиловал. Все было добровольно. Насколько вообще слово «добровольно» применимо к ситуации, когда один из партнеров — взрослый мужчина с весьма специфическими пристрастиями, а второй — полностью зависимая от него девушка.

Элодия слишком боялась остаться одна в этом страшном мире, поэтому старалась угодить опекуну. А он играл на этом страхе.

Я чувствовала себя пугливой девственницей, когда я слушала рассказы Ло о том, что отчим с ней делал. Что они вместе творили. Некоторые вещи казались просто мерзкими и унизительными, другие откровенно небезопасными.

Девушка оказалась в ловушке. Сказать «нет» не было смелости. Воспитание твердило, что это неприемлемо, порядочные девушки так себя не ведут. Чувство вины из-за испытанных оргазмов сжирало заживо, заставляло ощущать себя грязной, развратной…

Так появилась Ло — темная половинка нежной Элодии. Плохая,