Сказать по правде, я был весьма восхищен комиссаром округа Джаред Малдером Зельвином. Испытывая нужду практически во всем, он восполнял это абсолютным оптимизмом. Он лично показывал мне окрестности столицы округа и явно гордился этим. Город пересекали двенадцать речных протоков и казалось, что все мосты, настилы, площади и жилища были пчелиными сотами над стремительными потоками бурной реки. Вода пульсировала, скрежетала и пыхтела, несясь вниз по каналам города в своем путешествии с гор к морю.

Пересекая новый мост, Зельвин с гордостью рассказал мне, как пять лет назад он позаботился о его строительстве для блага общества. Эта большая металлическая конструкция соединяла Коммерцию с торговым портом, что, несомненно, отражалось на рабочей деятельности. До постройки моста торговцам надо было каждый день нанимать лодки для того, чтобы попасть в Коммерцию. Река, которую они пересекали, была самой крупной и делила город пополам, а новый мост был снабжен подъемными секциями для того, чтобы пропускать торговые суда и прочие корабли, идущие с побережья в складские доки. Это было впечатляющее произведение инженерной мысли, и мы пересекали его под нескончаемое световое шоу хихиканья.

Зельвин прилагал все усилия для поддержания и улучшения своего общества невзирая ни на что. Мы остановились на сверкающем причале Коммерции и наняли большую машину. Зельвин был коренастым мужчиной под пятьдесят лет, с редкой шевелюрой и густыми усами. Он вытащил инфопланшет из кармана пальто.

Зельвин: Все жертвы были обнаружены в районе Коммерции. Вот схема их расположения. Лично я не вижу в ней смысла.

Я молча с ним согласился.

Эйзенхорн: Есть ли какие-нибудь улики с места преступления, судебные материалы?

Зельвин: В процессе я их вам дам.

Эйзенхорн: И вы выяснили уже об этих четверых…

Зельвин: И еще двое с тех пор, как я отправил вам сообщение.

Эйзенхорн: Есть ли какая-то связь между ними?

Он помотал головой.

Зельвин: Кроме того, что их всех убили из одного оружия, между жертвами нет какой-либо связи, за исключением места их работы: грузчик, кладовщик, младший торговый работник и шлюха. Мы не смогли провести каких-нибудь параллелей. Самое большое, что смогли узнать, это то, что они друг друга не знали.

Эйзенхорн: Но у вас есть предположение.

Он кивнул.

Зельвин: Убийца живет где-то в Коммерции.

Эйзенхорн: Почему?

Зельвин: Каждое убийство совершалось тогда, когда новый мост были разведен. Никто не переправлялся в торговый район. По мне, так это говорит о том, что он местный.

Я кивнул.

Эйзенхорн: Если только он обычный убийца, конечно, а не из тех, коими интересуются Ордос.

Зельвин: Конечно же, мы расследовали случаи убийства за многие годы, инквизитор. У меня в офисе много таких дел, но эти — случайный выбор жертвы, отрезанные уши…

Эйзенхорн: Вы думаете, это имеет какое-то значение?

Зельвин: Сбор трофеев. Культисты любят брать их, насколько я знаю. Я имею в виду ритуалы всякие. Хм… Это попахивает ритуалом.

Эйзенхорн: Думаю, это возможно.

Зельвин: Да, я тоже так подумал.

Эйзенхорн: Почему?

Зельвин: Ну, вас бы иначе тут не было.

* * *

Кудахтанье становилось всё более яростным по мере того, как опускалась ночь. Когда мы покидали Коммерцию, начал лить дождь и завыли сирены, предупреждая о том, что новый мост начинает разводиться на своих гидроприводах. На реке была полная вода.

Я рассматривал жертв в ледяном мерцании городского морга. Способ хранения трупов в округе Джаред был далек от стандартов Ордоса. Они были просто свалены в огромном морозильнике и от холода стали бардового цвета, а конечности почернели от обморожения.

Зельвин: Извините.

Зельвин наблюдал за моей работой.

Зельвин: Хотелось бы располагать лучшими возможностями.

Эйзенхорн: Забудьте.

Я пользовался зондами, чтобы протыкать холодные тела, беря пробы и делая замеры. Некоторые рубленые раны были столь глубокими, что выглядели как следы от особо уродливых когтей. Они были подобны разведенным в счастливой улыбке губам, и наполнены черным льдом.

Зельвин: Это работа культа? Если здесь культ, то что мне с ним надо делать?

Эйзенхорн: Нет, это охотник.

Зельвин: Охотник?

Я кивнул.

Зельвин: И что это значит?

Эйзенхорн: Сбор трофеев это охотничья причуда — левый палец, клок волос…

Зельвин: Разве это не ритуал?

Эйзенхорн: У охотников тоже есть свои ритуалы.

Кажется, его это опечалило.

Зельвин: Получается, никакого культа нет.

Эйзенхорн: Вас это будто бы разочаровало.

Комиссар Джареда выдавил слабую улыбку.

Зельвин: Конечно же, нет. Просто я надеялся, что это чего-то да стоило. Хотел произвести на вас впечатление. Если это просто работа серийника, то я лишь впустую потратил ваше время. Мне следовало бы разузнать всё получше.

Эйзенхорн: Не говоря уже о…

Я договорил злобным тоном.

Эйзенхорн: … но если бы это было работой культистов, то я занимался бы этим делом вместе с вами.

Зельвин помотал головой.

Зельвин: Прошу прощения, что вынудил вас совершить это путешествие, сэр.

Мне стало немного стыдно за свое поведение. Я отложил зонд, вытер замерзшую кровь с перчаток и повернулся к нему лицом.

Эйзенхорн: Послушайте, за неимением лучшего я вам помогу. Так или иначе.

Зельвин: Вы это сделаете?

Он выглядел несколько озадаченным.

Эйзенхорн: Конечно, почему бы нет?

Зельвин: Потому что вы… вы знаете.

Эйзенхорн: Инквизитор? Инквизиторы любят серийных убийц еще меньше, чем комиссары. У меня есть определенные навыки, комиссар Зельвин. Я думаю, что смогу завалить это животное.

Он улыбнулся. Это была самая теплая, самая искренняя вещь, виденная мной за несколько лет.

Только я успел завести последний труп обратно в морозильник, как появился офицер милиции и зашептал что-то на ухо Зельвину. Он повернулся и посмотрел на меня. Я почувствовал его страдание. В смысле, что физически ощутил. Таланты псайкера, которые послужили мне позже и повлияли на мою карьеру, в те далекие дни были еще несовершенны и неотточены, однако их чуткие функции отозвались на его боль.

Зельвин (нервно): Ох… Пока мы занимались здесь…

Эйзенхорн: Говорите, Зельвин.

Он глубоко вздохнул.

Зельвин (нервно): Ох… Пока мы суетились здесь, там произошла еще одна смерть.

Эйзенхорн: Тело все еще на месте преступления?

Он кивнул.

Эйзенхорн: Давайте его осмотрим.

Нам пришлось подождать минут пять, прежде чем новый мост опустился, и мы смогли попасть в коммерцию. Вез нас один из милиционеров. Руки комиссара Зельвина слишком тряслись, чтобы ему можно было доверить руль. Мост светился огнями Эльма. Небеса были странного цвета, они вихрились и вращались. Лил дождь. Под нами стремительно мчался речной поток в своем желании скорее добраться до моря.

Лана Хауи работала на причалах уже двенадцать лет и была постоянным клиентом забегаловок и закусочных в нижней части Коммерции. Когда-то она была популярной, энергичной девушкой с хорошей внешностью и восхитительными ногами, но работа взяла свое. В последние месяцы она зарабатывала тем, что окручивала определенную клиентуру — мужчин, которых интересовало то, что она умеет делать, а не