как следует подышал на прицел сво­ей винтовки, чтобы согреть оптику. Он сменил заряд­ную батарею так тихо, как только мог: несмотря на дикий вой ветра, металлический лязг будет слышен не хуже выстрела.

Он заметил, что Гаунт делает то же самое с изогну­тым магазином своего лучевого пистолета.

Лыжный агрегат повернул в сторону их укрытия. Свет его фар упал на край расщелины, и багряный лед, тронутый яркими лучами, стал еще больше напо­минать мясо. Роун прицелился. Он знал, что ему да­леко до таких снайперов, как Ларкин или Элгит, но сейчас хватало и его навыков. И все же он подпустил машину достаточно близко, чтобы быть уверенным в своем прицеле. Его цель была не более чем тем­ным силуэтом в ярком сиянии фар. Ближе… совсем рядом.

Роун выстрелил.

Огненный сполох врезался в освещенный силуэт. Две вспышки, а потом череда громоподобных ударов, словно выстрелы. Машину занесло, и орочий транс­порт остановился. Роун вдруг осознал, что это дейст­вительно были выстрелы. Он все-таки попал в стрел­ка, но его выстрел насквозь пробил орудие, вызвав по цепной реакции детонацию всей ленты с патронами. Дымящийся труп стрелка свисал с останков орудия. Гвардейцы могли только наблюдать, как от высокой температуры разрывные патроны взрывались жутким фейерверком. Водитель тоже погиб, его затылок и шею нашпиговало осколками.

Гаунт и Роун выскочили из своего укрытия и ри­нулись к машине. Оставшийся орк бежал в их сторону, беспорядочно паля от бедра. Пули со свистом рвали воздух вокруг гвардейцев, вгрызаясь в лед. Роун издал боевой клич, обрушив на чужака яростный автоматический огонь буквально выпрыгивающего из рук лаз­гана. Два попадания развернули орка и сбили с ног. Тело еще некоторое время дергалось на льду.

Комиссар первым добрался до моторных саней, мор­щась от тошнотворного запаха горелой плоти. Орудие и стрелок все еще горели, но дальше огонь не распро­странялся. Гаунт собрался залезть в кабину, когда взо­рвался еще один патрон, и комиссар отпрянул. А потом наступила тишина.

Запрыгнув в кузов, Гаунт немедленно приставил пистолет к затылку орка и выстрелил. Он был уверен, что чужак мертв, но уж слишком часто он слышал, сколько могут вынести эти твари. Гаунт спихнул труп орка на лед и ухватился за дымящееся орудие. Он на­шел рукоятку, отпускающую крепление тяжелого ору­дия и его коробки с патронами. Комиссар с силой дер­нул ее, пальцы скользили по густой саже. Это крепле­ние затягивали явно не человеческие руки. Гаунт на­валился всем телом, рыча и матерясь. Он ждал, что вог-вот — и еще один патрон взорвется прямо у него перед лицом.

Рукоятка наконец поддалась. Гаунт выдохнул. Мо­гучим усилием, которое едва не порвало связки в спи­не и руках, комиссар сдвинул тяжелое орудие вместе с оставшимся боезапасом с металлического поручня турели и столкнул его за борт. С ударом о лед сдетонировали еще три патрона. Один из них маленькой шаровой молнией описал зигзаг по льду.

Перчатки Гаунта загорелись от контакта с раска­ленным металлом, и он спешно скинул их. Он перелез к рулевой колонке и попытался вытолкнуть тело во­дителя из кабины. Четыреста килограмм мертвого орочьего мяса не хотели никуда двигаться.

Он оглянулся и увидел, как Роун добивает лежа­щего орка своим танитским клинком. Гаунт позвал его, едва перекрикивая воющий ветер.

Вместе им удалось сдвинуть с места труп орка и сбросить его на лед. Тело уже начало замерзать, по­этому больше напоминало мешок с камнями. Гаунт забрался на его место и немедленно почувствовал, на­сколько кабина просторна. Она была приспособлена для существ более крупных, чем человек. Внутри пах­ло потом и кровью. Он покрутил руль, нащупал но­гами педали. Его первая попытка завести машину за­ставила двигатель взвыть, машина вскинулась и тут же затормозила настолько резко, что Роун, чертыха­ясь, упал где-то в кузове. Потом Гаунг приноровился. Это было похоже на очень грубую версию автосаней, на которых он катался с отцом много лет назад. Здесь была педаль газа, а также педаль тормоза. Принцип его действия оказался прост: в лед вгонялся огром­ный шип, который должен был замедлить движение саней. Этот якорь работал, только если отжать газ. На полном ходу шип наверняка должен сломаться и вы­рвать у саней днище. Скорости, коих оказалось три, переключались рукояткой слева от руля. На грубой приборной доске было несколько датчиков, подписан­ных по-орочьи. Гаунт не понимал ни слова, но смог уловить какие-то закономерности в движении стре­лок.

— Держитесь, майор! — предупредил он и на пол­ном ходу двинулся в дальний конец долины.

Роун, оставшийся в кузове, держался изо всех сил. Ветер хлестал его по лицу и шее.

Комиссар сконцентрировал все свое внимание на управлении. Тяжелая машина подпрыгивала на каждой неровности, но Гаунт быстро научился разбирать, что из элементов ландшафта впереди тряхнет их транспорт, ускорит скольжение или развернет. Управление не под­держивала никакая гидравлика, и Гаунту приходилось бороться с ним собственной силой. Тем не менее удер­жать ровный курс было выше его физических сил, и он признал, что никогда не сможет вести машину так быстро, как более мощные орки. Сани не слушались его, а Гаунт не мог похвастаться нечеловеческой силой их прежних владельцев.

Машину трясло, било, кидало из стороны в сторо­ну. Не раз Гаунт упускал управление ведущими коле­сами, и сани разворачивало задом наперед в урагане ледяных осколков. После одного из таких виражей ре­вущий мотор вдруг заглох и больше заводиться не хо­тел. Под рулевой колонкой обнаружился стартер, но он безвольно болтался.

Заглянув под руль, Гаунт нашел слева от тормоза ножной стартер. Согнувшись, комиссар начал давить на него, пытаясь привести машину в чувство.

— Гаунт!

Он обернулся. Роун стоял в кузове и указывал ту­да, откуда они приехали. На расстоянии около кило­метра три темных силуэта мчались в облаке дыма и ледяного крошева, преследуя их. Обладая большей си­лой и опытом обращения с подобными снегоходами, орки выигрывали в этой гонке по скорости.

Гаунт с яростью заколотил по стартеру, пока дви­гатель не подал голос, после чего комиссар отжал упи­рающееся сцепление.

Снова раскрутившись на месте, сани в послед­ний раз вильнули кузовом и ринулись прочь. Гаунт гнал на пределе возможностей. Еще одна незамечен­ная яма во льду — и машина заглохнет опять. Тогда им переломают все кости. Или, скорее, им перелома­ют шеи собственные сани, навалившись на них всей массой.

Вскоре они вырвались из сумрачных теней долины на огромное поле дрейфующего льда. Солнечный свет ударил в лицо. Гаунт и Роун на несколько мгновений ослепли, не помогали даже защитные очки.

Перед ними развернулось ледяное море. Белые, алые, фиолетовые и зеленые осколки льдин, рваные и изогнутые, как застывшая пена. Тысячи километров открытого моря, закованного в лед, тянулись вдаль, чтобы встретиться на горизонте с темнотой космоса. Солнечный свет был