Каждый понедельник самолеты из Англии привозили толпы людей, которые заселялись в местные отели. Те, кто оказывался в гостинице, где работал я, увидев меня в баре, радостно восклицали: «Как же здорово услышать знакомую речь!»[21]

Поскольку дело было в конце года, они также с удовольствием рассказывали, как холодно на родине. Они разглагольствовали о снеге, морозе, гололеде и дожде, о том, как это невыносимо и как они счастливы наконец оказаться вдали от всего этого, там, где тепло и солнечно. Это продолжалось четыре-пять дней. Далее включался низкий порог фрустрации.

«Жарко, правда? – говорили те же самые люди. – Слишком жарко. Я больше не могу терпеть эту жару. Еще немного, и я просто сдохну. Жду не дождусь возвращения домой».

Они могли накручивать или не накручивать себя таким образом, но однозначно омрачали мое впечатление от путешествия.

Однако люди с низким порогом фрустрации в первую очередь мешают самим себе. Они испытывают нездоровые негативные эмоции и ведут себя контрпродуктивно.

Людям с изрядной дозой «я не справлюсь» свойственна абсолютная неспособность переживать неприятные чувства, тяжелые эмоции или неблагоприятные ситуации и события. Людям с НПФ необходимо, чтобы все было только так, как им хочется, в противном случае все просто невыносимо; они уверены, что любые неприятности должны быть разрешены быстро и легко, и, если этого не произойдет, будут действовать себе на нервы. Те, кто считает, что они не могут справиться, также склонны избегать неприятных вещей, что приводит только к усилению фрустрации, ведущему к еще большему избеганию. Избегание становится нездоровой стратегией выживания перед лицом указанного разочарования или фрустрации. Могут закрасться и другие нездоровые стратегии.

Люди, которые чувствуют, что не могут ни с чем справиться, часто пытаются лечить свои фрустрации алкоголем, легкими наркотиками и рецептурными препаратами – и даже едой.

Ко мне в клинику обращалось много людей с проблемами, которые они списывали на алкоголь, наркотики или нездоровое пищевое поведение, в то время как на самом деле выпивка, наркотики и еда были лишь отговоркой, способом заглушить то, с чем они думали, не могут справиться.

Одна клиентка особенно мне запомнилась. Она обратилась ко мне, потому что считала себя алкоголичкой, и так же думали про нее друзья и супруг – последний выдвинул ультиматум, ставший поводом для ее визита ко мне. Но хотя у нее и были проблемы с выпивкой, основная проблема крылась в другом. Женщина не была алкоголичкой, ей просто не нравились любые ситуации, которые она не контролировала. Они выбивали ее из зоны комфорта, и она пила, чтобы компенсировать это. Особенно остро проблема контроля вставала в транспорте. Клиентка не любила летать, ездить в поездах и автобусах, потому что в это время она не сидела за рулем, в кабине машиниста или пилота. Передавать бразды правления в чужие руки претило ей. На помощь приходила водка.

Водить женщина умела, но не могла позволить себе купить машину, поэтому вынуждена была пользоваться другими видами транспорта. В большинстве поездок она ощущала сильную тревогу и, чтобы справиться с этим чувством, пила. Много. Она часто летала в командировки, ездила на поездах и автобусах навестить родных и своего мужа и, как правило, приезжала в состоянии изрядного подпития. Поэтому ее друзья, семья и супруг решили, что у нее проблемы с алкоголем. Затем к тому же выводу пришла и сама клиентка.

Однако, поработав со своими убеждениями насчет контроля и обуздав тревожность (во многом обусловленную низким порогом фрустрации), она естественным образом стала пить не чаще, чем обычные люди. Не нуждаясь более в выпивке для снятия стресса в поездках, она вновь стала такой, какой была до появления проблемы: женщиной, которая изредка выпивает в компании.

Возможно, многие из тех, кто сейчас читает это, принимают ксанакс, бета-блокаторы и тому подобное, потому что считают, что не могут справиться со своей тревожностью. Среди читающих наверняка будут и те, кто чувствуют себя настолько неспособными справиться с дневными заботами, что обещают себе бокал вина вечером, но в конечном счете выпивают всю бутылку, или собираются ограничиться одним печеньем, но в итоге съедают целую пачку.

Среди читателей есть люди, которые причиняют себе вред, потому что считают, что не могут справиться со своими эмоциями, или их интенсивностью, или даже с жизнью в целом.

В экстремальных ситуациях люди, убежденные, что не смогут совладать с чувствами или справиться с течением жизни, могут попытаться положить конец этой жизни. Эта крайняя мера избегания кажется им единственной оставшейся стратегией преодоления трудностей. Самоубийство разрушительно для всех, кого оно касается, как и лежащие в его основе нездоровые убеждения.

Во время написания книги я общался с одним своим другом-учителем. Он считает, что НПФ является корнем многих эмоциональных и поведенческих проблем учеников. Учитель сообщил мне, что школьники по несколько раз на дню повторяют «Я не справлюсь» и «Я больше этого не вынесу».

Они не справляются с объемом домашних заданий, с давлением необходимости получения хороших оценок (и неполучения плохих); не выдерживают стресса от экзаменов, от потребности быть популярными или страданий от того, что они не популярны; от соцсетей, от издевательств (онлайн или в реальной жизни), от собственных чувств и жизни в целом.

Вполне вероятно, что потом эта проблема переносится из школ в университеты, так как консультационные службы практически всех вузов переполнены. Там выстраиваются очереди из студентов, жалующихся на неспособность справиться с трудностями жизни и учебы.

Но низкий порог фрустрации не просто ослабляет нашу решимость и силу духа.

Люди запрограммированы на комфорт. Мы стремимся к комфорту, он нам нравится. Мы выберем мгновенное удовольствие, чтобы отвратить скуку; съедим пончик, несмотря на то, что стремимся привести себя в форму к отпуску; примем лекарство, которое не хотим, вместо того чтобы справляться с последствиями отказа. Короче говоря, мы жертвуем нашими долгосрочными целями в пользу краткосрочной выгоды. А значит, атака «я не справлюсь» может превратить нас в гедонистов, искателей острых ощущений и заставить жить одним днем.

Нейробиология может многое рассказать о том, почему мы, люди, предпочитаем легкие решения. Однозначного ответа пока нет, но большинство согласны с тем, что мы так запрограммированы. Однако «запрограммированы» не значит «невозможно изменить», это лишь значит «трудно изменить».

Если вы уверены, что не справитесь, это значительно способствует стрессу: настолько, что является частью определения понятия «стресс». При этом на самом деле стресс бывает двух видов: хороший и плохой.

Полезный стресс называется «эустресс». Представьте радостное возбуждение от женитьбы, окончания важного и интересного проекта или катание на американских горках[22].

Вредный стресс известен как «дистресс», но со временем слово сократилось до «стресс».

В Великобритании стресс на работе является основной причиной болезней и прогулов. Официальное определение стресса, связанного с работой, которое