Восемь месяцев тот рисковал карьерой и злоупотреблял служебным положением в отделе по борьбе с финансовыми преступлениями. Примерно раз в неделю Алекс предоставлял Бакстер подробный отчет о доходах Томаса, проводя в отношении его счетов стандартные процедуры проверки на предмет подозрительной или мошеннической деятельности.
Она знала, что просит у него слишком многого. Знала, что Эдмундс считал Томаса другом и, таким образом, обманывал его доверие. Но знала и то, почему он делал это для нее сейчас и будет делать впредь: ему очень хотелось, чтобы Бакстер была счастлива. С тех пор, как из ее жизни исчез Волк, ее столько раз обманывали, что она тут же отказалась бы от спокойного будущего с Томасом, если бы Алекс без конца не оценивал для нее степень доверия, которое можно оказывать ее новому бойфренду.
Не распечатывая конверт, она положила его на журнальный столик в ногах дивана и попыталась сосредоточиться на сцене, в которой голова одного из бандитов полыхнула огнем от паяльной лампы. На нее будто пахнуло запахом горелой плоти. Ей вдруг вспомнилось, как быстро обугливается и отмирает ткань, как человек кричит от боли, когда у него обгорают нервные окончания…
Но человек на экране вынул опаленную голову из унитаза и пошел дальше, будто ничего не случилось.
Все это ложь; в жизни никому нельзя верить.
Бакстер в три глотка прикончила бокал и разорвала конверт.
Глава 4
Среда, 9 декабря 2015 года,
8 часов 19 минут утра
За ночь Лондон замерз.
Немощное зимнее солнце казалось далеким и чужим, его безжизненный, холодный свет не мог растопить морозное утро. Пока Бакстер ждала на главной улице Уимблдона, когда за ней приедут, у нее окоченели пальцы. Она посмотрела на часы: уже двадцать минут задержки, и это время она могла провести с чашкой кофе в руках в своей уютной квартире.
Мороз стал покусывать лицо, она начала притоптывать ногами, чтобы согреться. Ей пришлось надеть смешную шерстяную шапочку с помпоном и такие же перчатки – подарок Томаса.
Унылый асфальт искрился серебром; по тротуару ковыляли прохожие, подозревая, что тот всерьез намеревался поломать им ноги. Через оживленную улицу перекрикивались два человека, от их дыхания над головами поднимался пар, напоминавший облачка, в которых в комиксах пишут реплики персонажей.
На перекрестке остановился двухэтажный автобус, и она увидела себя в запотевшем окне, смущенно стянула с головы оранжевую шапочку и сунула ее в карман. Поверх ее собственного отражения на борту машины красовалась знакомая реклама:
АНДРЕА ХОЛЛ, «АКТ ЧРЕВОВЕЩАНИЯ: ПОСЛАНИЯ ОТ КИЛЛЕРА»Не удовлетворившись славой и богатством, которые через несчастья других свалились на бывшую жену Волка, когда она взяла на себя роль официального представителя СМИ в расследовании дела Тряпичной куклы, она оказалась достаточно высокомерной, чтобы опубликовать автобиографический опус о пережитом.
Когда автобус двинулся дальше, с его заднего окна Бакстер улыбнулся огромный портрет Андреа. Журналистка выглядела моложе и привлекательнее, чем когда-либо, ее удивительные рыжие волосы были коротко подстрижены – очевидно, такая прическа теперь будет у многих. Сама Эмили на такую стрижку никогда не решилась бы. Не дожидаясь, пока элегантное лицо журналистки окажется за пределами досягаемости, Бакстер открыла сумочку, вытащила коробку с ланчем, сняла с помидорного сэндвича основной ингредиент, швырнула его в сторону автобуса, и в ту же секунду на гигантской глупой физиономии гигантской глупой бабы расплылось радостное красное пятно.
– Старший инспектор?
Эмили вздрогнула.
Она даже не заметила, как к автобусной остановке подкатил огромный минивэн. Бакстер опустила коробку с ланчем обратно в сумку, повернулась и увидела перед собой обеспокоенное лицо специального агента.
– Что это с вами? – осторожно спросила Кертис.
– Ничего, просто я… – детектив умолкла, надеясь, что стоявшая перед ней безупречная и профессиональная молодая женщина довольствуется этим расплывчатым объяснением ее странного поведения.
– Швыряетесь едой в автобусы? – предположила Кертис.
– Э-э-э… да.
Бакстер подошла к машине, Кертис отодвинула в сторону боковую дверь, и ее взору предстал просторный интерьер, скрывавшийся за тонированными стеклами.
– Американцы, – презрительно прошептала про себя детектив.
– Как сегодня утром наши дела? – вежливо спросила Кертис.
– Как ваши, не знаю, но я, пока вас ждала, замерзла как собака.
– Да, я, конечно, прошу прощения за опоздание, но мы даже не предполагали, что на дорогах будут такие пробки.
– Это Лондон, – сказала Эмили, просто констатируя факт.
– Садитесь.
– Вы уверены, что там для меня есть место? – иронично спросила Бакстер, неуклюже забираясь в минивэн.
Когда она села, под ней скрипнула кремового цвета кожа. Она подумала, не убедиться ли, что этот звук издало именно сиденье, а не она сама, но потом здраво рассудила, что подобная неприятность может случиться с любым пассажиром, занимающим место в салоне.
Потом посмотрела на Кертис и улыбнулась.
– Располагайтесь, – сказала американка, захлопнула дверь и велела водителю ехать.
– Руша сегодня с нами не будет? – спросила детектив.
– Мы подхватим его по пути.
Все еще дрожа, но уже постепенно оттаивая от обогревателя минивэна, она на мгновение задумалась, почему это агенты остановились в разных отелях.
– Боюсь, вам придется привыкать к такой погоде. Нью-Йорк тоже на два фута засыпало снегом.
Кертис порылась в своей сумке и вытащила небольшую элегантную черную шапочку сродни той, что была на ней.
– Держите.
И протянула ее Бакстер, которая на мгновение взглянула на нее с надеждой, но потом вдруг увидела три жирные выбитые на лбу буквы «ФБР» – самую верную для снайпера мишень из всех когда-либо виденных детективом в жизни.
Эмили отдала ее обратно Кертис.
– Спасибо, но у меня есть своя, – сказала она, достала из кармана оранжевое уродство и натянула на голову.
Кертис пожала плечами и некоторое время созерцала городской пейзаж за окном.
– Вы с ним виделись после случившегося? – наконец спросила она. – Я имею в виду Масса.
– Только в суде, – ответила Бакстер, пытаясь сообразить, куда они едут.
– Признаться, я немного нервничаю, – улыбнулась Кертис.
На короткий миг Эмили засмотрелась на безупречную голливудскую улыбку молодой женщины. Потом обратила внимание на идеальную темную кожу лица и подумала, что даже не может сказать, результат ли это искусного макияжа или нет. Потом немного застеснялась, потеребила прядку волос и уставилась в окно.
– Ведь что ни говорите, но Масс стал живой легендой, – продолжала Кертис, – я слышала, его уже стали изучать в полицейской школе. Можно не сомневаться, что в один прекрасный день это имя будут упоминать наряду с Тедом Банди и Джоном Уэйном Гейси[1]. Это, можно сказать, честь, правда? За неимением более подходящего слова.
Бакстер окатила собеседницу разъяренным взглядом своих огромных глаз.
– Я вам