А на западе решением британской короны в 1632 году была сформирована «частная» (или «собственническая») колония. Король Карл I даровал хартию первому лорду Балтимору, сэру Джорджу Калверту, на владение территорией «Мэриленд» в качестве личной собственности. В колонии, где нашли себе убежище католики, единоверцы Калверта, воспроизводилась средневековая модель манориального общества, в котором вся жизнь концентрировалась вокруг помещичьего поместья и обеспечивалась трудом фермеров-арендаторов. Однако здесь, как и в Виргинии, все пошло вкривь и вкось. Протестантская доля населения неуклонно росла, и в какой-то момент католики, как и у себя на родине, вновь оказались в меньшинстве. Да и вообще выяснилось, что в мире, где земли в избытке, а рабочих рук не хватает, манориальная система себя не оправдывает. Постепенно, вопреки первоначальным намерениям основателей, Мэриленд из тихой, надежной гавани превратился в оживленный деловой центр на Чесапикском побережье. Жестокая конкуренция (как в экономической, так и политической сфере) не могла помешать притоку рабочей силы, которую как магнитом притягивало в Мэриленд: сначала это были тысячи сервентов, а затем и чернокожие рабы.
В 1620 году в Америку прибыла еще одна группа англичан, представителей религиозных меньшинств. На сей раз речь шла не о католиках, а о протестантах – так называемой секте «пилигримов». Эти люди предпочли покинуть лоно англиканской церкви, будучи недовольными ее религиозной иерархией, догмами и ритуалами, которые, на их взгляд, чересчур напоминали католические. Изначально они планировали основать свою колонию в северной части Виргинии, но их корабль под названием «Мэйфлауэр» сбился с курса и причалил к берегу в 200 милях от намеченного пункта – в местечке Плимут на берегу Массачусетского залива. Очутившись вне зоны влияния Виргинской компании, пилигримы вынуждены были выработать собственный кодекс правил жизни в Новом Свете.
Еще находясь на палубе «Мэйфлауэра», все совершеннолетние мужчины, члены будущей колонии, подписали документ, известный в истории как «Соглашение на "Мэйфлауэре"». В нем они договорились «объединиться в гражданский политический организм для поддержания лучшего порядка и безопасности» и поклялись «следовать и подчиняться сформированным законам, ордонансам, актам, установлениям и учреждениям… служащим всеобщему благу колонии». Как пояснил политический лидер колонистов Уильям Брэдфорд, важность поддержания порядка усугублялась «ужасной и пустынной дикостью, полной страшных зверей и нецивилизованных людей», в которой предстояло жить его подопечным. Существовала еще одна причина для объединения этих людей. Дело в том, что они рассматривали себя как часть некоего божественного плана, направленного на очищение религии (причем, без ложной скромности, конечной целью было объявлено полное совершенство, на меньшее новоявленные пилигримы не соглашались).
Селение пилигримов, 1627 год
Довольно скоро к массачусетской колонии присоединилась новая группа церковных реформистов – еще более амбициозная, с собственным проектом жизни в новых краях. Называя себя «пуританами», они, по сути, являлись конгрегационалистами, которые не порвали окончательно с англиканской церковью и с надеждой очистить ее изнутри – пусть и на расстоянии в 3 тыс. миль. Проявив большую предусмотрительность, чем пилигримы, они озаботились организовать в 1629 году Компанию Массачусетского залива, и со следующего года началось массовое переселение пуритан в Америку. Их корпоративная хартия постепенно преобразовалась в правительственную структуру, утверждавшую важность экономической калькуляции даже в религиозно-духовных начинаниях. Моральный кодекс пуритан отнюдь не отвергал материального благосостояния. В конце концов быть пуританином вовсе не обязательно означало вести тяжелое и полунищее существование фермера; ты мог быть и преуспевающим финансистом. Для каждого человека важно следовать своему призванию, то есть занимать место, которое в этом мире определил ему Господь. Помимо того жители колонии Массачусетского залива ощущали себя «связанными договором» с Богом, носителями особой миссии, предполагавшей изменение хода истории – не только земной, но и искупительной. Что касается конкретных задач, то пуритане видели их в том, чтобы построить гармоничное христианское общество, всячески сопротивляться проискам Сатаны и восстановить «первоначальную» чистоту церкви. Таким образом, их община представляла собой не обычную колонию, а своеобразное «святое общество всеобщего благоденствия». Руководители колонии, естественно, не собирались отменять такие понятия, как индивидуальные различия поселенцев, систему социальных рангов, частную собственность и местную автономию, но вместе с тем они постоянно напоминали своей пастве о совместном существовании, обязательствах перед обществом и коллективных интересах. Ничто так не радует Бога, декларировали они, как единство. Он желает, чтобы его дети жили дружно, как одна семья, избегали раздоров и противились разделению. Говоря о своей колонии, губернатор Джон Уинтроп объявил: «Будем мы подобны Граду на Холме, взоры всех народов будут устремлены на нас». Итак, колонисты Массачусетского залива стали первыми американцами, осознавшими свою особую миссию и позиционировавшими себя как часть спасительной нации, которая призвана стать образцом для всего мира.
Подобная модель не допускала инакомыслия. Пуритане не отвергали идею религиозной свободы, но признавали ее только для самих себя – чтобы жить и поступать в соответствии с велениями собственного Бога. Они знали, что в мире полным-полно ошибочных, абсурдных учений. И если лжепророки проникнут в твердыню на Массачусетском заливе, то их святое дело – возможно, самое значимое со времен зарождения Реформации – обречено на провал. В 1635 году правление колонии объявило вне закона и изгнало Роджера Уильямса, который настаивал на полном отделении церкви от государства (дабы оградить чистоту конгрегации от грязи и греховности политики). Еще через два года, в 1637 году состоялось судилище над Анной Хатчинсон. Официально ей вменялось в