В летние месяцы из-за таких вот банных дней Данил терял килограммов десять веса, худея аж до пятьдесят четвертого размера, — все с водой уходило. Правда, рельеф становился — загляденье! До мелкого кубика, до волоконца… Иришка с Ольгой как дикие набрасывались! Данил плотоядно ухмыльнулся, припомнив некоторые подробности таких ночей. Дикие-то дикие, однако — тяжело. Утром после суток спускаешься, бывает, домой — а в ОЗКашных чулках-бахилах хлюпает так, будто по болоту шлепаешь.
И ведь не поделаешь ничего, дежурство есть дежурство. Боевой пост не оставишь. Отойди-ка хоть на минуту — а ну как в это время псы нагрянут? Или выродки? Или еще кто похуже! Выскочит из-за насыпи со стороны промзоны стая рыл эдак в двадцать — и во все лопатки к вокзалу чешут. Тут уж не зевай!
Раньше их с дальнего расстояния «калашами» выбивали, но со временем эти ублюдки умней стали и проворнее в разы. Теперь их чаще всего не то что из «калаша» не выцелишь, а и из снайперки не вдруг возьмешь. После того, первого раза, когда стая все-таки добралась до защитников Убежища и порвала троих бойцов, Родионыч тушенки с солярой не пожалел, но сторговал у войсковых четыре огнемета и огнесмеси несколько емкостей. Принципиально брал не «Рыси»[3] и не «Шмелей»,[4] а старой, еще советской послевоенной разработки, станковые огнеметы ТПО-50. Таких на складах у войсковых штук десять хранилось в разном состоянии исправности. И стреляли они не капсулами с напалмом, как современные, а плевали огненной струей метров на сто пятьдесят. С тех пор проще стало — прорвавшихся собак ожидал поистине горячий прием, одним залпом выжигавший до половины стаи.
Башенка возвышалась над вокзальной крышей на добрых три метра, из-за чего площадь и все подходы к зданию лежали как на ладони. Когда-то вся она была усыпана крупными бетонными обломками, прилетевшими во время бомбежки со стороны заводской промзоны, и за этими обломками одно время приноровились прятаться не только псы, но и мутанты покрупнее. Потом ее расчистили — ценой жизни двух человек, — и теперь держать охраняемый сектор стало не в пример легче. Сиди себе, поглядывай на насыпь да на развалины. Начнись вдруг атака, времени навалом — много ли его нужно, чтоб подхватить «калаш» либо ВСС, на выбор, и организовать встречу с распростертыми объятиями? Пару мгновений, не больше. К тому же, опасными были только два направления: с запада, со стороны промзоны, и с востока, со стороны города. С юга практически вплотную к площади подступали разросшиеся заросли сирени, преодолеть которые без костюма с системой дыхания замкнутого цикла не представлялось возможным, а северную часть облюбовал гигантский хищный вьюн, раскинувший стебли метров на тридцать и полностью скрывший под собой небольшое зданьице автовокзала. Да и огневой мощи для защиты хватало: по углам «Корды» — пулеметы калибра 12,7 мм — ну а если уж совсем кисло, то с первого этажа огнеметы или КПВ[5] поддержат. С этими вообще шутки плохи, четырнадцать миллиметров — это вам не хухры-мухры, практически маленькая автоматическая пушка. Если пуля попадет даже в конечность — отрывает напрочь. Правда, Родионыч запрещал садить из них по мелкой цели — запасных стволов и патронов было с гулькин хрен, и даже у войсковых не расторгуешься, берегут.
Данил в очередной раз оглядел охраняемый сектор, особенно внимательно присматриваясь к железнодорожной насыпи метрах в ста от вокзала и развалинам заводоуправления за ней. Чисто. Солнце по-прежнему пряталось за тучами, причем куталось в них все основательнее — похоже, будет дождь. Сегодняшней смене основательно фартило.
«А вчера-то днем эх и пекло! Начало лета — а жарит не по-детски, будто не Среднее Поволжье, а какая-нибудь Южная Калифорния, — Данил внутренне усмехнулся своим мыслям. — Это если здесь теперь такая жара стоит, то чего ж у них в этой самой Калифорнии творится, будь она неладна? Не только ведь нам досталось, им, поди, тоже не сладко пришлось. „Сатану“ хваленым ПРО не больно-то остановишь, а ведь до Начала еще и „Икара“ начали разрабатывать…»
Такая аномальная жара, не свойственная Средней полосе России, установилась после Начала не сразу, постепенно. Люди гадали, в чем причина, и одной из самых распространенных гипотез был парниковый эффект и дыры, пробитые термоядом в озоновом щите планеты. Раньше, в первые годы, небо было затянуто серой мутью, светился один только тусклый красный солнечный шар. В воздухе висел не осевший еще после бомбежки пепел. И хотя ядерной зимы, которую когда-то предрекали яйцеголовые, так и не случилось, температура на поверхности в летние месяцы редко поднималась даже до десяти градусов, о чем свидетельствовали термометры, расположенные у внутренних гермодверей Убежища. Хотя, в то время из Убежища и носу не казали. Не до того было. Да и боялись — дико ведь наверху, бесприютно. Тоскливо. Радиация опять же. Без защиты и нескольких часов не протянешь, а в Убежище и было тогда всего-то с десяток ОЗК да пяток блатных однослойных демронов. Это потом уж, когда приперло, выползать потихоньку начали…
Мирное течение мыслей прервал прилетевший снизу, с крыши вокзала, камешек. Данил еще раз оглядел местность и, перегнувшись через мешки с песком, глянул вниз.
— Эй, на башне! Смена пришла! — внизу стоял Ван Ли в своем подростковом комбинезоне. — Заждался?
— Поднимайся.
В свое время китайцу пришлось основательно потрудиться, чтоб достать комплект ОЗК по фигуре. В Убежище защитных комбинезонов первого роста не имелось, и у войсковых тоже на обмен не нашлось. Пришлось заказывать барыге из проходящего мимо торгового каравана. Заказал-то летом, а потом еще полгода ждал, когда караван назад пройдет. Во втором росте китаец путался, чертыхаясь и приходя в бешенство, смеша окружающих и подрывая боеготовность смены. Из-за этого порой даже бывало, что его не ставили в дежурство, а это наносило по семейному бюджету Счетчика ощутимый финансовый удар — детей трое да три жены. Поди-ка прокорми. Уж как он тогда молился, чтоб ОЗК от барыги подошел, — не описать. И Христу и Будде своему. И Аллаху, наверное, тоже. Может, еще и Шиве какому-нибудь… И — повезло. ОЗК оказался чуть великоват, но это в плюс пошло — зимой была возможность лишний телогрей под бушлат натянуть. Зимы нынешние тоже не подарок — до минус сорока.
Пока Ли поднимался, Данил собрал свой скарб, разложенный по нишам в