− Не самая плохая смерть, − выдохнул Даниэль.
− Как ты можешь так говорить о маме? − ужаснулся Венегор. Слезы его душили, слова давались с трудом.
− А что такого я сказал? − Даниэль пожал плечами. − Умереть во сне ведь лучше, чем, скажем, умереть от ран или прямого попадания копья в сердце. Разве не так?
− Замолчи! − Венегор повернулся к брату. − Вечно ты не следишь за своим языком!
− Я просто выразил свою мысль.
− Идиотские у тебя мысли! Нужен лекарь, и немедленно! − С этими словами Венегор выбежал из спальни.
− Так зови, − кивнул его брат. − Конечно, зови. − И опустил мертвые веки матери двумя пальцами дрожащей руки.
Через полчаса в доме семьи Калот лекарь по имени Таот, мужчина далеко за сорок, с длинной бородой и в шляпе-конусе из фетра, коснулся бесчувственной руки Варвары и произнес:
− К сожалению, сделать уже ничего нельзя. Душа ее покинула этот грешный мир несколько часов назад.
− Что же послужило причиной смерти? − спросил Даниэль в то время, как его младший брат стоял в углу, опустив голову и, скованный отчаянием и скорбью, не мог поднять глаза.
− Не знаю. − Таот задумался, щипля пальцами густую бороду. − Похоже на отравление. Но зачем? − Риторический вопрос повис в воздухе. − Все это очень странно. Вполне возможно, что это самоубийство. Мне нужно еще раз внимательно осмотреть тело. Только тогда я смогу сказать что-то конкретное. Вы позволите, чтобы я вызвал помощников? Мы перенесем тело вашей матери ко мне в дом. Там я не буду тревожить вас.
− Нет! − воскликнул Даниэль. − Вы в своем уме? Она умерла в этой спальне и будет находиться здесь до похорон! Это ее дом, и никуда забирать ее отсюда мы не позволим.
− Но это необходимо для установления причины смерти. Неужели вы не понимаете? − вопрос лекарь адресовал скорее Венегору, чем Даниэлю, ибо надеялся на холодный разум, который еще сохранился хоть у одного из братьев.
− Спасибо, но мы с братом против того, чтобы к ней кто-либо прикасался. Если вы не можете сказать, от чего она умерла, прошу вас, уходите. Дайте нам побыть с нашей мамой наедине, − ответил снова старший брат.
− Я могу сказать, но для этого мне необходим более тщательный осмотр, который я могу провести только у себя дома.
− Уходите, − Даниэль указал лекарю на дверь.
− Вы должны понимать, что это уже не только ваше внутрисемейное дело! − Таот посмотрел на Венегора, ожидая поддержки, но парень по-прежнему молчал. − Любая странная смерть подлежит расследованию, и проводить его должны скобры Мегара.
− Мы на это не пойдем. Ни к чему нам это. Мать нам уже никто не вернет. Так зачем тревожить ее сон ненужными исследованиями?
Растерянный лекарь был вынужден покинуть дом ни с чем. Даниэль знал, что вскоре он вернется. И вернется не один. Но до того времени он успеет уничтожить все улики.
− Что ты думаешь по поводу всего этого? − спросил он Венегора, когда лекарь ушел.
− Ничего. Мне нужно побыть одному. − Венегор пропал в своей комнате. И не выходил оттуда до следующего утра. Но когда вышел, то первое, что он сделал, это отыскал брата (тот спал в гостиной, уронив голову на стол) и спросил.
− Это ведь ты сделал, Даниэль?
− Что?
− Убил нашу мать.
− Ты, верно, с ума сошел, − по лицу Даниэля растеклось изумление, казалось бы, непритворное, но Венегор ему не верил.
− Она никогда не закрывала дверь. Ее закрыл ты. Незадолго до ее смерти. И открыл утром ее тоже ты.
− Это все твои фантазии, братишка. Мне незачем было это делать.
− Я знаю, что это сделал ты. Но зачем? Ты не смог простить ее из-за того случая с оружейником? Это был один-единственный раз!
− Ну, во-первых, я ее давно простил, − соврал Даниэль. − А во-вторых, чтобы ты знал, это был не единственный раз.
− Да какая разница! Не заслужила она такой участи! Ты ее сын! Как ты мог, Даниэль? Что с тобой случилось?
− Я ни в чем не виноват.
− Лекарь сказал, что это был яд. Ты дал ей выпить его, да? Ты будешь вечно гореть за это в аду!
− Лекарь еще ничего не сказал. И не скажет.
− А если я расскажу об этом скобрам Мегара? Как ты думаешь, что они с тобой сделают?
− Ты не расскажешь. Из нашей семьи остались только ты да я. И мы должны держаться вместе. Ибо быть единой семьей не так уж и плохо. Иначе никак.
− Я не смогу, не смогу жить с таким горем на душе. − Венегор закрыл лицо руками. − Это выше моих сил…
− Сможешь, братец. Тебе придется.
Кто знал, что именно с этого момента в глазах Венегора поселится грусть, которая будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. И сердце его так и не смирится со смертью матери.
Он замотал головой из стороны в сторону и заревел.
− Зачем же ты это сделал, господи? Зачем?!
− Не твоего ума дело. Тебе следует помалкивать, если, конечно, хочешь…
− Хочешь что? Остаться в живых? А не то ты и меня, как и нашу мать, отправишь к праотцам? Ты это хотел сказать, братец?!
Экспрессия Венегора была неподдельной в своем исступлении. Впервые за все время Даниэль увидел его таким возбужденным. От былой вялости и апатии не осталось и следа. Лицо его обратилось в ярость, пальцы сжались в кулаки, а глаза жгли подобно каленому железу. Не сказать, чтобы это его пугало, но, определенно, прошлый Венегор ему нравился больше.
− Ты безумен. Наверное, самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать − это пойти в жандармерию и во всем признаться.
Даниэль подумал о том, что довольно забавно видеть молчаливого тихоню в состоянии неприкрытого ожесточения и злости. Но ответить ему не успел.
В следующую секунду в дом ворвался лекарь Таот в сопровождении отряда плечистых стражей с мечами. В руках он сжимал серебристый кубок, так хорошо знакомый семейству Калот.
− Именем короля Мегара, всем оставаться на своих местах!
Стражники с мечами окружили братьев, но человек в шляпе-конусе показал пальцем лишь на одного из них:
− Вот этот.
Двое верзил отделились от остальных и встали напротив парня в черной рубахе.
− Удивлен? − Таот обратился к Даниэлю. Не дождавшись ответа, он снова спросил: − Сколько тебе лет, Даниэль?
− Шестнадцать, − небрежно бросил парень.
− Хороший возраст. В таком возрасте совесть еще не является критерием самосознания. Она еще не грызет тебя по ночам и не заставляет переживать все заново. Все