Наш офис находился в башне, и мы с Энджи как раз пытались привести в порядок кондиционер, когда позвонил Эрик Голт.

Обычно середина октября в Новой Англии такова, что поломка кондиционера не вызывает осложнений. Сломанный обогреватель – другое дело. Но осень была не совсем нормальной. В два часа дня температура достигала двадцати с лишним градусов, а жалюзи на окнах все еще сохраняли влажный и удушливый запах лета.

– Может, нам позвать кого-нибудь, – сказала Энджи.

Я хорошенько хлопнул ладонью по кондиционеру, включил его снова. Никакого результата.

– Спорим, это привод, – сказал я.

– То же самое ты говорил, когда сломалась машина.

– Гм... – Я молча сверлил кондиционер взглядом секунд двадцать.

– Ругай его страшными словами, – сказала Энджи. – Вдруг поможет.

Я перевел свой взгляд на нее, но получил не больше отклика, чем от кондиционера. Очевидно, мне надо поработать над своим взглядом.

Зазвонил телефон, и я снял трубку с тайной надеждой, что тот, кто звонил, разбирается в механике. Но это был всего лишь Эрик Голт.

Он преподавал криминалистику в университете Брайса. Мы встретились с ним, когда он еще читал лекции в Массачусетсом университете, и я прослушал пару его курсов.

– Понимаешь что-нибудь в кондиционерах?

– Пробовали включать-выключать? – спросил он.

– Да.

– И ничего не сдвинулось?

– Абсолютно.

– Постучите по нему пару раз.

– Пробовали.

– Тогда зовите мастера.

– Спасибо за помощь. Она нам очень пригодилась.

– Ваш офис по-прежнему в башне?

– Да. А что?

– У меня для вас солидная клиентка.

– В чем же дело?

– Хотелось бы, чтоб она наняла вас.

– Прекрасно. Приводи ее сюда.

– В башню?

– Разумеется.

– Ты не понял, хотелось бы, чтоб она наняла вас.

Я обвел взглядом наш крошечный офис.

– Ты прав, Эрик, здесь холодновато.

– Сможешь приехать в Льюис Уорф, скажем, завтра в девять?

– Думаю, да. Как ее зовут?

– Дайандра Уоррен.

– В чем ее проблема?

– Думаю, лучше она скажет это тебе сама. С глазу на глаз.

– Идет.

– Я тебя там завтра встречу.

– Тогда увидимся.

Я собрался повесить трубку.

– Патрик.

– Да?

– У тебя есть младшая сестра по имени Мойра?

– Нет. У меня есть старшая, и ее зовут Эрин.

– О!

– В чем дело?

– Ничего. Завтра поговорим.

– Тогда до завтра.

Я повесил трубку, взглянул на кондиционер, затем на Энджи, снова на кондиционер и позвонил, наконец, мастеру.

* * *

Дайандра Уоррен жила на верхнем этаже пятиэтажного дома в Льюис Уорф. Из ее окон открывалась панорама порта, огромные окна в деревянных рамах заливали восточную часть этажа мягким дневным светом. Сама она напоминала тип женщины, которой в принципе ничего не нужно, по крайней мере в этой жизни.

Волосы медового оттенка струились по ее челу изящной ниспадающей волной, переходя по бокам в мальчишескую стрижку. Ее темная шелковая блузка и светло-голубые джинсы были с иголочки, а точеные черты лица с нежной и прозрачной, золотистого оттенка кожей напоминали воду в хрустальном сосуде.

Она открыла дверь и сказала: "Мистер Кензи, мисс Дженнаро" мягким, таинственным шепотом, предполагавшим, что в случае необходимости ее все равно услышат. "Пожалуйста, входите".

Квартира была прекрасно обставлена. Диван и кресла в гостиной были обиты кремовой тканью, что гармонировало с кухней из карельской березы и красно-коричневыми тонами персидских и американских ковров, устилающих паркетный пол. Сочетание цветов придавало жилищу тепло и уют, но сама хозяйка излучала спартанскую строгость, явно не собираясь уделять внимание светским беседам и вообще каким-либо сантиментам.

К окнам примыкала оголенная кирпичная стена, которую подпирала блестящая металлическая кровать, гардероб из орехового дерева, три книжных стеллажа из березы и письменный стол. В квартире не было никаких стенных шкафов и вообще никакой одежды. Казалось, хозяйка пользовалась только свежевыстиранным, отглаженным бельем, которое уже ждало ее, когда она выходила из душа.

Она провела нас в гостиную, и мы уселись в кресла, сама она после некоторого колебания выбрала диван. Нас разделял кофейный столик из дымчатого стекла, в центре которого лежал обычный почтовый конверт, а слева от него – пепельница и старинная зажигалка.

Дайандра Уоррен улыбнулась.

Мы улыбнулись в ответ. – "Хотелось бы поскорее познакомиться с делом".

Ее глаза расширились, и улыбка застыла на лице. Возможно, она ждала от нас каких-либо подтверждений нашей достаточно высокой квалификации, перечисления наших достижений на расследовательской ниве.

Улыбка Энджи увяла сама собой, но я задержал свою еще на несколько секунд. Надо же было все-таки создать имидж эдакого удачливого детектива, вызволяющего потенциального клиента из беды. Патрик Кензи по прозвищу "Живчик". К вашим услугам.

Дайандра Уоррен сказала:

– Не знаю, как и начать.

Энджи произнесла:

– Эрик сказал, у вас неприятности, и мы, возможно, сумеем помочь вам.

Она кивнула, и радужка ее светло-карих глаз на какой-то миг будто рассыпалась, высвобождая изнутри нечто потаенное. Она поджала губы, взглянула на свои тонкие руки, и в тот момент, когда она подняла голову, входная дверь отворилась и вошел Эрик. Его рыжие с проседью волосы были стянуты на затылке в нечто, напоминающее ослиный хвост, но в целом он выглядел лет на десять моложе своих сорока шести или семи – насколько мне известно. На нем были брюки цвета хаки и полотняная рубаха под темной спортивной курткой с оторванной нижней пуговицей. Спортивная куртка смотрелась на нем несколько странно: создавалось впечатление, что портной не рассчитывал на револьвер, торчащий на бедре у Эрика.

– Привет, Эрик. – Я протянул ему руку.

Он пожал ее.

– Рад, что ты вырвался, Патрик.

– Здравствуй, Эрик. – Энджи протянула свою руку.

Когда он склонился, чтобы пожать ее, то понял, что все увидели его револьвер. Он вспыхнул и на секунду закрыл глаза.

– Буду чувствовать себя гораздо лучше, если ты оставишь свой револьвер на кофейном