Вздох.

– Доброе утро, доктор Лэндерс. Вы ведь ушли совсем недавно, да?

– Доброе утро, Боб…

Ой. Обычно доктор Лэндерс таким тоном не говорил. Я поиграл с настройками своих искусственных органов чувств и обнаружил, что могу изучать голоса с помощью анализа Фурье практически в режиме реального времени. Судя по голосу, сейчас доктор был сильно напряжен.

В моем поле зрения появился второй человек. Доктор Лэндерс указал на него.

– Боб, это старший проповедник Трэвис. Он хочет узнать, каких успехов ты добился.

Я понял, что он пытается мне сказать. Этот человек может меня отключить. Нужно действовать очень осторожно. Придется также придавить в себе склонность хохмить, поскольку его внешность казалась идеальной мишенью для шуток. Он напомнил мне старое изречение: «Стереотип – это обоснованная оценка при первой встрече». И этот человек был типичным старомодным священником, который пугает грешников геенной огненной. Он был высокий и настолько худой, что скулы и зубы, казалось, выступали наружу. Он выглядел сердитым, даже когда улыбался.

– Доброе утро, проповедник Трэвис. Я в вашем распоряжении.

Ух ты, худшая в мире первая реплика.

– Доброе утро, репликант. Я здесь для того, чтобы оценить готовность тебя для задачи, которая есть слава Господа на сегодня и, в меньшей гораздо степени, царство наших духовных лидеров, Томас Гендель III.

Его акцент и исковерканная грамматика на миг ошеломили меня. Да, конечно, я перенесся на сто лет вперед, но доктор Лэндерс похож на человека, которого можно было встретить на улице в мое время. Правда, Лэндерс говорил, что специализируется на работе с репликантами. Возможно, в нее входила речевая подготовка.

– Ладно, валяйте, – сказал я.

Проповедник Трэвис недоуменно посмотрел на доктора Лэндерса.

Доктор Лэндерс пожал плечами.

– О, есть это двадцать первого века просторечие. Оно означает иметь все вопросы, которые вы желаете.

Проповедник Трэвис кивнул и снова повернулся ко мне.

– Полагаю, что изложение на текущем наречии не является первоочередной задачей, поскольку целевое назначение объекта.

Да что ж такое! Что это? Современная версия английского была слишком исковерканной, и я ничего не мог разобрать. Ну ладно, может, у меня есть переводчик. Ведь даже в мое время мы пользовались «гугл-транслейтом». Я нырнул в библиотеку, через несколько миллисекунд нашел нужную программу и ввел в нее последнюю фразу проповедника.

«Полагаю, что обучение на текущем наречии не является первоочередной задачей, если учесть целевое назначение вещи».

Ох ты. Если бы у меня сохранились брови, то сейчас они полезли бы на лоб.

Проповедник посмотрел на меня. Или, возможно, в мою сторону. У меня возникло такое чувство, что он не говорит с кем-то, а обращается к микрофону. Я перенаправил диалог через программу-переводчик.

– Ты ходил в церковь, пока был жив?

Интересно, они отличают, когда я говорю правду, а когда вру? Доктор Лэндерс об этом не упоминал. Ну, лучше меня поймают на вежливой лжи, чем услышат о моих воззрениях на религию.

– Иногда, проповедник Трэвис. В основном на Пасху и на Рождество. Семьи у меня не было, так что никто на меня не давил.

– Значит, детей нет?

– В общем… нет.

Если они есть, то я ничего о них не знаю. Ха! Да, это было бы очень к месту. Кретин.

– «В общем, нет»?

– Пока не завел, министр.

И теперь уже вряд они у меня будут.

Проповедник Трэвис кивнул.

Разговор продолжался в том же ключе еще несколько минут. Вопросы были определенно общей направленности. Кажется, проповедника в основном интересовало мое отношение к религии в целом. Я тщательно старался отвечать уважительно, не вступать в конфликт, создать впечатление того, что я умею работать в коллективе, и скрыть свое истинное отношение к вере в бога.

Проповедника Трэвиса, похоже, мои ответы удовлетворили. Он кивнул мне, попрощался с доктором Лэндерсом и ушел.

Доктор Лэндерс достал носовой платок и вытер им лоб.

– Черт побери, док. Ситуация была настолько опасной? Проповедник не показался мне особо воинственным.

– Боб, я точно не знаю. Он появился неожиданно, и я не успел подготовить вас или выяснить, на чьей он стороне.

– «На чьей он стороне»? В ВЕРЕ есть разные стороны?

– Вы же не думаете, что члены нашего правительства во всем согласны друг с другом? – сухо осведомился доктор Лэндерс. – В ВЕРЕ великое множество фракций и групп влияния. Возможно, их даже больше, чем в любом другом правительстве. Наверное, это просто им свойственно.

Доктор Лэндерс подтащил стул и сел.

– Кстати, проповедник Трэвис представляет Министерство правды. Оно финансирует этот проект, так что его в какой-то степени можно считать нашим союзником.

– Министерство правды? Как правда связана с колонизацией?

– Министерство правды, разумеется, стремится распространять правду – самыми разными способами, – и поэтому его интересуют такие сферы, как военное дело, колонизация, дипломатия… – Лэндерс уставился в одну точку, тщательно подбирая слова. – Но есть и министерства, которые настроены против нас. Некоторые фракции считают, что все искусственные интеллекты, как ИМИ, так и репликанты – чудовища. Другие верят, что мы должны отказаться от всей техники, начиная с парового двигателя. И все они убеждены, что получили одобрение свыше. Стоит ли говорить, что в наших дебатах мало логики и много риторики, а в конфликтах велико число