– Да, – ответил он, едва заметно кивнув. Это легкое движение позволило Стефани заметить, что человек стоит совершенно неподвижно. – Я знал его много лет. Мы познакомились в каком-то баре сразу же после того, как вышел его первый роман. Роман не слишком хорошо приняли, но Гордон так хотел поехать в Америку, что воспользовался первой же возможностью в полной неуверенности, выйдет ли у него еще хотя бы одна книга.
– А мне он говорил, что всегда был уверен в своем успехе.
– Твой дядя был скрытным человеком.
Стефани ничего не могла разглядеть сквозь очки, они были черными, как смола.
– Вы тоже писатель?
– Я? Нет, я совершенно не умею писать. Но Гордон реализовывал мои писательские фантазии.
– У вас были писательские фантазии?
– По-моему, они у всех бывают.
– Не знаю. Не уверена.
– О! Так я, должно быть, кажусь тебе странным?
– Немного, – ответила Стефани.
– Гордон часто о тебе говорил, он уверял, что у него есть маленькая племянница, которая продолжит его дело.
– Правда?
– Да.
– Он думал, что я стану писателем?
– Он был уверен, что у тебя есть способности.
– Конечно, мне нравится писать маленькие рассказы для школы и просто так. Он говорил, что из меня может получиться писатель? Правда?
– Совершеннейшая правда. Конечно, он никогда бы сам тебе этого не сказал. Он выбрал свой путь самостоятельно и считал, что так должны поступать все, у кого есть характер. А у тебя характер определенно имеется.
– Вы говорите так, будто меня знаете.
– Ты волевая, умная, у тебя острый язык, тебе не важно, что о тебе думают разные дураки… Это напоминает тебе кого-нибудь?
– Да, моего дядю.
– Интересно, – сказал он, – именно этими словами он мне описывал тебя.
Рука в перчатке скрылась в кармане и достала красивые карманные часы на тонкой золотой цепочке.
– Мне нужно идти, – сказал человек. – Было приятно побеседовать с тобой, Стефани. Удачи тебе, кем бы ты ни решила стать.
– Спасибо, – ответила Стефани, немного смутившись. – Вам тоже.
Она почувствовала, что он улыбнулся, хотя его рот по-прежнему был закрыт шарфом. Человек вышел из комнаты и оставил ее одну. Она никак не могла оторвать взгляд от места, где он только что стоял. Кто это был? Она ведь даже не спросила его имени.
Стефани вышла из кабинета, посмотрела на пустую лестницу и со всех ног побежала за незнакомцем, недоумевая, как ему удалось так быстро скрыться из виду. Она вбежала в просторный холл, но там человека в темных очках тоже не было, и открыла входную дверь как раз в тот миг, когда большая черная машина выезжала со стоянки на дорогу. Стефани посмотрела ей вслед, а потом неохотно присоединилась к своему многочисленному семейству, расположившемуся в гостиной, и вновь заметила, как Фергус украдкой засунул во внутренний карман пиджака серебряную пепельницу.
Глава 2
Завещание
Маленький городок Хаггард расположился вдоль извилистой линии побережья. Вначале это была маленькая процветающая рыбацкая деревушка, которая лет сто тому назад превратилась в городок. Из-за близости к Дублину в последнее время он начал стремительно расти, население увеличилось почти наполовину. Семья Эджли жила напротив пирса, выдававшегося далеко в Ирландское море.
Жизнь семьи была небогата событиями. Мама работала в банке, отец имел собственную строительную компанию, братьев и сестер у Стефани не было, семейный быт казался необременительным и приятным. Тем не менее где-то в глубине души Стефани понимала, что жизнь может быть гораздо интересней. Все, что она видела в своей жизни до сих пор, не производило на девочку сильного впечатления, все, по ее мнению, было слишком незначительным. Ей с трудом удавалось находить общий язык с одноклассниками, и, хотя они были вполне симпатичными, общение с ними казалось Стефани неинтересным.
Учебный год закончился, и Стефани ждала летних каникул с некоторой опаской. Не то чтобы она очень любила школу, на самом деле совсем не любила, но школа вносила в ее жизнь определенный порядок. Во время каникул ее фантазия наверняка разыграется, и Стефани станет интересно совсем не то, на чем заставляют сосредотачивать внимание учителя. Ее интересы были весьма широки и разнообразны, это беспокоило не только учителей, но и родителей. Она давно уже оставила попытки их переспорить и только кивала, когда кто-то заговаривал об учебе. Так было проще. Так люди быстрее оставляли ее в покое.
Первые несколько дней каникул Стефани помогала отцу, отвечала на телефонные звонки и приводила в порядок документы у него в офисе. Глэдис, папина секретарша, которая проработала у него семь лет, решила, что с нее хватит строительного бизнеса и сейчас самое время пойти в актрисы. Стефани очень расстраивалась, когда во время прогулок по городку сталкивалась с этой сорокатрехлетней женщиной, танцующей на тротуаре современную интерпретацию балета «Фауст». Глэдис сама сшила костюм, который, по ее словам, символизировал внутреннюю борьбу, переживаемую Фаустом, и теперь показывалась на публике только в таком наряде. Из всего этого Стефани сделала о себе неутешительный вывод: оказывается, ее достаточно легко смутить, легко даже тем, у кого и в мыслях не было ее смущать.
Свободное от офиса время Стефани проводила на пляже или запиралась в своей комнате и слушала музыку.
Она была в своей комнате и искала зарядное устройство для мобильного телефона, когда в комнату вошла мама. Она так и не переоделась после похорон и была во всем черном, в отличие от Стефани, которая ровно через две минуты после возвращения домой стянула длинные волосы в хвост и залезла в свои любимые джинсы и кроссовки.
– Звонил поверенный Гордона, – немного удивленно сказала мама. – Нам нужно присутствовать на оглашении завещания.
– Ух ты! – ответила Стефани. – Как ты думаешь, что он вам оставил?
– Завтра узнаем. Кстати, ты тоже идешь с нами.
– Я? – Голос Стефани слегка дрогнул. – Почему?
– Ты тоже в списке. Больше мне ничего неизвестно. Мы выезжаем в десять.
– Но с утра я должна помогать папе.
– Он попросил Глэдис заменить его в офисе на несколько часов. Она согласилась при условии, что на ней будет ее театральный костюм.
На следующее утро они смогли выехать к поверенному только в четверть одиннадцатого, на пятнадцать минут позже намеченного из-за извечного папиного пренебрежения к пунктуальности. Он метался по дому, как будто что-то забыл и никак не мог вспомнить, что именно. Он улыбался, кивал каждый раз, когда мама уговаривала его поторопиться, говорил: «Конечно-конечно», но в ту секунду, когда уже должен был сесть в машину, снова остановился, и на его лице появилось задумчивое выражение.
– Он нарочно так делает, – проговорила мама, села в машину и застегнула ремень безопасности. Папа появился в дверях дома в накинутом на плечи пиджаке и в застегнутой на все пуговицы рубашке, сделал шаг к машине и снова остановился.
– По-моему, он собирается чихнуть, – заметила Стефани.
– Нет, – ответила мама. – Он опять задумался. – Она высунула голову из окна. – Дезмонд, что случилось