Стифенс присвистнул. Среди бумаг он нашел визитную карточку врача, имя которого у него с чем-то ассоциировалось.
– Что вы знаете о докторе Николасе Уоррене? Он, кажется, связан с наркоманами?
Помрей кивнул.
– Значит, она была одной из его пациенток, – оживился он.
– Что он за врач? Профессионал? – продолжал Стифенс.
Помрей почти возмутился:
– Боже мой! Да репутация его безупречна, как только что выпавший снег. В своей области он один из лучших. Он не шарлатан, если вы это имели в виду.
– Ну, нам всякие попадаются, – сказал Стифенс спокойно. – Сами знаете. – Он протянул карточку Инсли. – Он тут недалеко. Постарайтесь связаться с ним, сержант. Мы ведь пока еще не уверены, что труп опознан.
– Есть, сэр, – сказал Инсли и направился к двери.
– Да, сержант, – сказал ему вдогонку Стифенс, – не говорите ему, что она мертва.
Инсли ухмыльнулся.
– Хорошо.
– Послушайте, – вмешался Помрей. – Я не советую вам давить на Уоррена, он человек крутой.
– Терпеть не могу врачей, которые снабжают наркоманов, – сказал Стифенс мрачно.
– Больно много вы об этом знаете, – огрызнулся Помрей. – Вам не удастся обвинить Ника Уоррена в нарушении врачебной этики. Попробуйте только, он вас сотрет в порошок.
– Посмотрим. Мне приходилось иметь дело с крутыми ребятами.
Помрей неожиданно заулыбался.
– Я, пожалуй, останусь, посмотрю. Уоррен знает о наркотиках и наркоманах больше, чем кто-либо. В своем деле он просто фанатик. Но я думаю, вы от него ничего не добьетесь. Ну ладно, пойду схожу в эту клоаку. Скоро вернусь.
Стифенс встретил Уоррена в полутемном холле рядом с комнатой. Ему хотелось сохранить психологическое преимущество, которое, как ему казалось, он имел, потому что тот не был извещен о смерти девушки. Он удивился, что доктор прибыл так скоро, но виду не показал и, пока тот шел по холлу, смотрел на него с профессиональным хладнокровием.
Уоррен оказался высоким человеком с выразительным, но странно неподвижным лицом. Говорил он очень взвешенно, порой, прежде чем ответить, довольно долго молчал, словно не слышал или игнорировал вопрос, но в конце концов отвечал, когда Стифенс уже готов был его повторить. Такая сверхосторожность раздражала Стифенса, но он старался сохранять невозмутимость.
– Рад, что вы смогли прийти, – сказал он. – У нас тут некоторые сложности, доктор. Вы случайно не знаете молодую леди по имени Джун Хеллиер?
– Да, знаю, – коротко ответил Уоррен.
Стифенс подождал, ожидая, не добавит ли Уоррен что-нибудь, но тот молча смотрел на него. Подавляя недовольство, он продолжал:
– Это одна из ваших пациенток?
– Да, – сказал Уоррен.
– От чего вы ее лечили, доктор?
Последовала долгая пауза, прежде чем Уоррен ответил:
– Я не обязан отвечать на этот вопрос.
Стифенс почувствовал, как Помрей заерзал сзади него. Он сказал сухо:
– Вы обязаны отвечать на вопросы полиции.
Уоррен опять помолчал, не отводя глаз от пристального взора Стифенса. Наконец, он сказал:
– Я полагаю, что если мисс Хеллиер нуждается в помощи, мы зря стоим здесь, теряя время.
– Ей не понадобится помощь, – сказал Стифенс бесцветно.
Помрей не выдержал.
– Она мертва, Ник.
– Понятно, – сказал Уоррен. Казалось, на него это не произвело никакого впечатления.
Стифенс был возмущен предательством Помрея, но безразличие Уоррена его потрясло.
– Вы, кажется, не удивлены, доктор, – сказал он.
– Нет, – последовал лаконичный ответ.
– Вы снабжали ее наркотиками?
– Я их прописывал ей – раньше.
– А какие именно?
– Героин.
– Это было необходимо?
Уоррен был так же невозмутим, как и прежде, только в глазах его появился стальной блеск.
– Я не собираюсь обсуждать профессиональные тонкости с профанами.
Волна гнева захлестнула Стифенса.
– Однако ее смерть вас не удивляет. Она, что, была обречена? Ее нельзя было спасти?
Уоррен посмотрел на Стифенса задумчиво и сказал:
– Уровень смертности среди наркоманов примерно в двадцать восемь раз выше среднего. Поэтому ее смерть меня и не удивляет.
– Она колола героин?
– Да.
– И вы ее снабжали героином?
– Да.
– Понятно, – сказал Стифенс, как бы закругляясь. Он бросил взгляд на Помрея, но затем опять обратился к Уоррену.
– Не скажу, что мне все это нравится.
– А мне безразлично, нравится вам это или нет, – сказал Уоррен монотонным голосом. – Я хочу посмотреть на мою пациентку. Вам все равно понадобится свидетельство о смерти. Лучше, если его напишу я.
"Вот стальные нервы", – подумал Стифенс. Он резко повернулся и толкнул рукой дверь.
– Входите, – сказал он коротко.
Следом за ним Уоррен и Помрей вошли в комнату. Стифенс кивнул головой сержанту Инсли, давая ему знак, чтобы тот вышел и закрыл дверь. Когда он присоединился к Уоррену и Помрею, простыня, которой Помрей накрыл тело Джун Хеллиер, была откинута, и два врача перешли на профессиональный язык, из которого ему было понятно примерно одно слово из четырех. Стифенсу захотелось вмешаться.
– Доктор Уоррен, – сказал он. – Я предположил, что девушка, может быть, страдала диабетом – вон следы уколов. Доктор Помрей сказал, что кожа воспалена и что ни один врач не допустит, чтобы это случилось с его пациентом. Эту девушку лечили вы. Что вы скажете на это?
Уоррен взглянул на Помрея, и губы его слегка шевельнулись, как бы изображая улыбку.
– Я не обязан отвечать, – сказал он, – но все же отвечу. Диабетики и наркоманы колются по-разному. Наркоманы всегда очень спешат, нарушают правила гигиены. – И, обращаясь уже к Помрею, добавил: – Я ведь учил ее, как пользоваться шприцем, но ей уже было не до того.
Стифенс был шокирован.
– Как! Вы учили ее пользоваться шприцем! Боже мой, у вас искаженные представления о врачебной этике.
Уоррен посмотрел на него хладнокровно и абсолютно ровным голосом ответил:
– Инспектор, сомнения в моей профессиональной этике вам следует переправить соответствующим властям, а если не знаете, каким именно, я охотно сообщу вам адрес. – И, отвернувшись от Стифенса, словно его присутствие ничего не значило, сказал Помрею:
– Я подпишу свидетельство вместе с патологоанатомом. Так будет лучше.
Уоррен подошел к изголовью кровати и постоял немного, глядя на девушку. Затем он бережно накрыл ее простыней. В этом движении проскользнуло нечто, озадачившее Стифенса, – это был акт... нежности.
Он подождал, когда Уоррен поднимет голову, и сказал:
– Вы знаете что-нибудь о ее семье?
– Практически ничего. Наркоманы – очень скрытый народ, и я к ним с расспросами не лезу.
– Об отце ее ничего не известно?
– Ничего, кроме самого факта, что у нее есть отец. Она упоминала о нем пару раз.
– Когда она пришла к вам за наркотиками?
– Она пришла ко мне на лечение примерно полтора года тому назад. На лечение, инспектор.
– Разумеется, – произнес Стифенс с иронией и протянул ему сложенный лист бумаги. – Посмотрите. Это, может быть, вас заинтересует.
Уоррен взял лист и, обратив внимание на его протертый край, развернул.
– Где вы это взяли?
– В ее сумочке.
Это было письмо, отпечатанное на машинке на роскошном официальном бланке с грифом "Компания Риджент-фильм" и адресом на Вордур-стрит. На нем стояла дата шестимесячной давности. Текст был такой:
"Дорогая мисс Хеллиер!
По поручению Вашего отца сообщаю Вам, что он не сможет увидеться с Вами в следующую пятницу,