– Как вьючных животных? – переспросил я.
– Отряд был слишком мал, чтобы вступать в настоящую драку, – объяснил он, – поэтому Граф использовал нас для переброски оружия и продовольствия на своей территории. Вот тогда мы и натолкнулись на тот конвой.
– Какой конвой?
Уокер уже с трудом ворочал языком.
– Это было так. Одной из итальянских бригад было поручено раздолбать немецкую почту, предполагалось, что действовать она будет совместно с другой партизанской группой. Граф места себе не находил, потому что эта группа состояла из коммунистов. Граф опасался, что они, как это не раз бывало, подведут нас, ведь он был монархистом, и коми ненавидели его больше, чем немцев. Они уже строили планы на послевоенное время и не очень-то рвались в бой. Такова итальянская политика, понимаешь?
Я кивнул.
– Поэтому он хотел подбросить Умберто – парню, командовавшему итальянцами, – парочку пулеметов, так, на всякий случай, и Курце взялся доставить их.
Уокер смолк, уставившись в свой стакан. Я спросил:
– И что же с этим конвоем?
– О, проклятье, – заговорил он, путая слова, – никакой надежды достать его оттуда. Оно останется там навсегда, если Курце ничего не придумает. Я расскажу тебе. Мы шли к Умберто и неожиданно наткнулись на транспортный немецкий конвой там, где никакого транспорта и быть не могло. Мы его и прихлопнули…
* * *
Когда они добрались до вершины горы, Курце объявил привал.
– Отдохнем минут десять и двинем дальше, – скомандовал он.
Альберто глотнул воды и спустился пониже, откуда хорошо просматривалось ущелье. Он взглянул вниз, на каменистую пыльную дорогу, затем взгляд его поднялся чуть выше. И вдруг подозвал Курце:
– Посмотри!
Курце спрыгнул вниз. Вдалеке, куда тонкой змейкой убегала раскаленная солнцем темная дорога, висели клубы пыли. Курце быстро вскинул бинокль и навел его на дорогу.
– Что они здесь делают?
– Кто – они?
– Колонна военных грузовиков… немцы… Кажется, шесть машин.
Он опустил бинокль.
– Похоже, пытаются улизнуть окольными путями. Из-за нас главные дороги стали опасными для их здоровья.
Уокер и Донато присоединились к ним. Курце взглянул на пулеметы и перевел взгляд на Уокера.
– Что скажешь?
– Ты насчет Умберто?
– А, с ним все в порядке. Просто Граф становится несколько беспокойным – ведь война идет к концу. Считаю, нужно захватить эту небольшую колонну, у нас же два пулемета, справимся.
Уокер пожал плечами:
– Я согласен.
– Пошли. – И Курце побежал назад, к тому месту, где сидел Паркер.
– Подъем, kereli – скомандовал он. – Война продолжается. Где только черти носят этого Харрисона?
– Иду, – отозвался тот.
– Быстрей тащите все вниз, к дороге, – приказал Курце. Он посмотрел вниз. – Этот поворот – самое lekker[6] место.
– Какое? – жалобно спросил Паркер. Он всегда морочил Курце с его южноафриканскими словечками.
– Никакое, – огрызнулся Курце, – быстрее спускайте все вниз, к дороге. Надо успеть приготовиться.
Они нагрузились пулеметами и спустились по склону горы. На дороге Курце сделал мгновенную прикидку.
– На повороте они сбавят скорость, – сказал он. – Ты, Альберто, берешь Донато и устанавливаешь пулемет с таким расчетом, чтобы обстрелять последние два грузовика. Последние два, понял? Быстро выводишь их из строя, чтобы остальным назад ходу не было. – Он обернулся к Харрисону и Паркеру. – А вы свой пулемет поставьте здесь, с противоположной стороны дороги, вы подобьете первый грузовик, и мы запрем их.
– А что делаю я? – спросил Уокер.
– Пойдешь со мной. – Курце устремился вверх по дороге.
Он добежал почти до поворота, свернул с дороги, взобрался на небольшой камень, откуда мог разглядеть немецкий конвой. Когда Уокер плюхнулся около него, Курце уже наводил бинокль.
– Грузовиков четыре, а не шесть, – сказал он. – Впереди штабная машина, а перед ней мотоцикл с коляской. Похож на те, что выпускает фирма БМВ, в коляске – пулемет.
Он передал бинокль Уокеру.
– Определи расстояние между хвостом колонны и штабной машиной.
Уокер взглянул на приближающийся транспорт.
– Приблизительно шестьдесят пять ярдов, – подсчитал он.
– Пожалуй. – Курце забрал бинокль. – Отойдешь по дороге ярдов на шестьдесят пять с тем, чтобы, когда последний грузовик будет поворачивать, штабная машина уже оказалась рядом с тобой. Мотоцикл пропустишь – я возьму его на себя. Иди назад и передай ребятам: огонь не открывать, пока не услышат взрывы, начну я, с мотоцикла. И еще: пусть сконцентрируют весь огонь на грузовиках. – Курце повернулся и посмотрел назад: пулеметов видно не было, и дорога казалась безлюдной.
– Отличная засада, лучше не придумаешь, – сказал он. – Почище тех, что устраивал мой сига[7] на англичан.
Он хлопнул Уокера по плечу.
– Теперь ступай. Я приду на помощь, как только покончу с мотоциклом.
Уокер побежал по дороге, остановился у пулеметов, чтобы передать приказания Курце. Затем выбрал себе подходящий камень на расстоянии около шестидесяти ярдов от поворота, привалился к нему и проверил автомат.
Вскоре он услышал голос бегущего по дороге Курце:
– Четыре минуты! Они будут здесь через четыре минуты. Приготовиться!
Курце промчался мимо и исчез у края дороги.
Уокер говорил, что четыре минуты в такой ситуации могут показаться четырьмя часами. Скрючившись, он вглядывался в пустынную дорогу, не слыша ничего, кроме биения собственного сердца. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он различил рев моторов и лязг сцеплений.
Он плотнее прижался к камню и ждал. Ногу свела судорога, во рту пересохло. Мотоциклетный шум теперь перекрывал все остальные звуки, и Уокер снял автомат с предохранителя.
Он увидел проезжавший мотоцикл, водителя в огромных очках, похожего на уродливую химеру, охранника в коляске, вертевшего головой во все стороны, крупным планом – его руки, сжимавшие гашетку пулемета.
Как во сне, перед ним проплыла рука Курце, небрежно метнувшая гранату. Граната легла между водителем и бортиком коляски. Встревоженный пулеметчик повернулся, и от его резкого движения граната соскользнула внутрь коляски. Раздался взрыв.
Коляску разнесло, а пулеметчику, должно быть, оторвало ноги. Мотоцикл, как пьяный, завихлял поперек дороги, и Уокер увидел вышедшего из-за укрытия Курце, стрелявшего в водителя из автомата. Тогда и он вышел вперед, и уже его автомат поливал непрерывным огнем штабную машину.
Уокер рассчитал очень точно, так как хорошо представлял себе, где расположено водительское место, и стрелял не целясь – ветровое стекло разнесло вдребезги как раз на уровне лица водителя.
Он слышал стрекочущий звук и смутно понимал, что это пулеметы открыли по грузовикам огонь длинными очередями, но не имел ни времени, ни даже желания взглянуть в ту сторону. Уокеру было не до них. Прыгая на дороге, он увертывался от потерявшей управление машины, за рулем которой сидел покойник.
Офицер, сидевший рядом с водителем, поднялся во весь рост и судорожно рвал из кобуры пистолет, но короткая автоматная очередь – это подоспел Курце – превратила его в тряпичную куклу, нелепо повисшую на металлической раме разбитого ветрового стекла. Пистолет выскользнул из его руки и глухо стукнулся о землю.
С раздирающим грохотом автомобиль врезался в скалу и