– Здравствуй, Джейкоб, – раздался непонятно откуда отдающий металлом голос Фэйгина. – Приветствую тебя с радостью, приязнью и аскетическим минимумом формальностей, чего ты столь часто и упорно требуешь.
Джейкоб с трудом сдержал смех. Благодаря свистящему акценту и затейливой манере изъясняться даже с самыми близкими друзьями-землянами Фэйгин напоминал ему китайского мандарина.
– Приветствую тебя, дружище Фэйгин, и со всем возможным уважением желаю тебе всяческих благ. А теперь, когда с расшаркиванием покончено, прежде чем ты успеешь произнести хоть слово, отвечаю: нет.
Кристаллики-колокольчики нежно зазвенели.
– Джейкоб! Ты столь юн и при этом столь прозорлив! Восхищен твоей интуицией и умением предугадывать цель моих звонков!
Джейкоб покачал головой.
– Не нужно ни лести, ни тщательно замаскированного сарказма, Фэйгин. И настаиваю, чтобы наши с тобой беседы велись исключительно на разговорном, общеупотребительном английском – только в этом случае у меня есть шанс не дать себя облапошить. И ты прекрасно знаешь, что я имею в виду!
Инопланетянин затрясся, это выглядело как пародия на пожатие плечами.
– Ах, Джейкоб, я вынужден подчиниться твоей воле и прибегнуть к столь высоко ценимой представителями вашего вида честности, коей вам и впрямь следует гордиться. Речь действительно идет о небольшой услуге, о которой я имел дерзновенное намерение тебя просить. Но поскольку ты уже дал ответ… несомненно, основываясь на опыте некоторых прошлых досадных инцидентов, большая часть коих тем не менее в конце концов обернулась к лучшему… я вынужден просто сменить тему. Позволено ли будет осведомиться, как продвигается работа с вашими клиентами, принадлежащими к достопочтенному роду дельфинов?
– А, да, работа продвигается успешно. Сегодня мы совершили прорыв.
– Превосходно! Уверен, тут не обошлось без твоего участия. Я слышал о внесенном тобой вкладе в общее дело, который оказался поистине незаменим!
Джейкоб встряхнул головой, стараясь прочистить мозги. Фэйгин каким-то образом ухитрился снова перехватить инициативу.
– Что ж, я действительно оказался полезен на ранних этапах, когда мы столкнулись с проблемой водяного сфинкса, но с тех пор моя роль была весьма скромной. Черт побери, да с моими обязанностями справился бы кто угодно!
– О, это утверждение мне крайне затруднительно принять на веру!
Джейкоб нахмурился. К сожалению, он не лукавил. А в дальнейшем его работа в Центре Возвышения обещала стать еще скучнее.
Сотни специалистов, в том числе и более сведущих в дельфиньей психике, чем он, выстроились в очередь, рассчитывая занять его место. Из Центра его, вероятнее всего, не выгонят, во многом из уважения к былым заслугам, но хочет ли остаться он сам? Как бы сильно Джейкоб ни любил дельфинов и море, в последнее время на душе у него становилось все тревожнее.
– Фэйгин, прости, что я с самого начала повел себя так грубо. Мне все-таки хотелось бы узнать, с какой целью ты мне позвонил… при условии, что ты отдаешь себе отчет: мой ответ, возможно, так и останется отрицательным.
Фэйгин зашелестел ботвой.
– Я намеревался пригласить тебя на скромную дружескую встречу с несколькими достойными представителями разнообразных биологических видов с целью обсудить важную проблему сугубо интеллектуального свойства. Встреча состоится в ближайший четверг в Центре помощи туристам в Энсенаде, начало в одиннадцать часов. Участие ни к чему тебя не обязывает.
Джейкоб повертел в голове предложение так и эдак.
– ПВЦ, говоришь? А кто они такие? И какая тема на повестке дня?
– Увы, Джейкоб, я не вправе разглашать информацию, во всяком случае, не по дистанционной связи. Подробностей придется подождать до четверга, если, конечно, ты приедешь.
Джейкоб сразу преисполнился подозрений.
– Скажи-ка, а эта «проблема» случайно не связана с политикой? Уж больно туманно ты выражаешься.
Изображение инопланетянина замерло. Лишь изредка по зеленеющей поросли пробегала рябь, словно свидетельствуя о глубоких раздумьях.
– Чего я никогда не мог понять, Джейкоб, – наконец снова зазвучал присвистывающий голос, – так это почему человек с такими данными, как у тебя, столь мало интересуется сплетением эмоций и чаяний, которое вы называете политикой. Если бы ко мне была применима такая метафора, я бы сказал, что политика у меня в крови. А уж в твоей крови она есть вне всяких сомнений!
– Не впутывай сюда мою родню! Я просто хочу понять: почему, чтобы выяснить, о чем пойдет речь, обязательно нужно ждать до четверга?
Кантен снова заколебался.
– У предмета обсуждения есть… аспекты, которые лучше не затрагивать в эфире. Отдельные безнравственные личности, принадлежащие к противоборствующим течениям в вашей культуре, перехватив ценные сведения, способны употребить их во зло. Тем не менее позволь мне заверить тебя: твоя роль будет чисто технической. Нам хотелось бы получить доступ к некоторым твоим знаниям и навыкам, которыми ты пользуешься, работая в Центре.
«Чушь! – подумал Джейкоб. – Вам нужно от меня куда больше, чем ты утверждаешь!»
Он был знаком с Фэйгином не первый день. Если он явится на встречу, кантен обязательно попытается подцепить его на крючок и вовлечь в какую-нибудь необычайно запутанную и опасную историю. Инопланетянин уже проделывал с ним этот трюк трижды.
В первые два раза Джейкоб не особенно возражал. Но в те времена он был совсем другим человеком и испытывал тягу к подобным авантюрам.
А потом настал черед Шпиля. После полученной в Эквадоре травмы его жизнь изменилась целиком и полностью. И он не стремился снова взяться за старое.
Однако при всем при том Джейкобу было мучительно тяжело обижать старика кантена. По большому счету, Фэйгин никогда ему не врал и к тому же был единственным из известных Джейкобу инопланетян, кто безудержно восторгался человеческой культурой и историей. Физически будучи самым чуждым (с точки зрения человека) инопланетным существом, Фэйгин одновременно больше, чем какие-либо другие ПВЦ, старался понять землян.
«Если я просто расскажу Фэйгину правду, мне ничего не грозит, – подумал Джейкоб. – А если он попытается надавить, я поставлю его в известность о состоянии своей психики – об экспериментах с самогипнозом и их странных результатах. Если воззвать к его чувству справедливости, он упорствовать не станет».
– Хорошо, – вздохнул он. – Твоя взяла, Фэйгин. Я приеду. Только не надо ждать, что я стану звездой вечеринки.
В свистящем смехе Фэйгина слышался отзвук деревянных духовых.
– На этот счет можешь не волноваться, дружище Джейкоб! Вечеринка будет такого сорта, что никто не спутает тебя со звездой!
Солнце еще не успело скользнуть за горизонт, когда он вышел на верхнюю палубу и направился к Макакаи. Тускло-оранжевое, оно неясно прорисовывалось на западе среди жидких облаков – благосклонное невыразительное светило. Джейкоб ненадолго задержался у поручня, наслаждаясь красками заката и запахом моря.
Прикрыв глаза, он подставил лицо под согревающие лучи, проникавшие под кожу