непрерывном диалоге с другими. Он осознает, что мир – это множество осмысленных диалогов. Кроме того, он начинает понимать, что если он посылает окружающим какой-то сигнал, то его, вероятно, услышат и поймут. Он научается понимать, что получит помощь, если вдруг окажется в беде. Ребенок вырабатывает ряд предположений о том, как устроен окружающий мир, и, выходя за пределы семьи, полагается на эти предположения, взаимодействуя с незнакомыми людьми (при этом его предположения либо подтвердятся, либо будут опровергнуты).

Ребенок, воспитанный в системе внимательных отношений, знает, как вступить в разговор с незнакомыми людьми и как понимать социально значимые сигналы. Он видит, что мир гостеприимен. Ребенок, воспитанный в системе угрожающих отношений, растет боязливым, отчужденным и агрессивным. Такие дети часто ощущают угрозу там, где ее нет. Они, как правило, не понимают социально значимых сигналов и, в свою очередь, не считают себя людьми, которых стоит выслушать. Это подсознательное построение реальности определяет, что мы видим вокруг себя и на что в первую очередь обращаем внимание. Эта модель реальности в значительной степени определяет, к чему приведут наши действия.

Существует множество способов оценить отношения между родителями и детьми, но ученица Боулби Мэри Эйнсуорт пришла к выводу, что решающий момент настает, когда ребенка отрывают от объекта его привязанности и принуждают – пусть на протяжении всего нескольких минут – самостоятельно исследовать окружающий мир. Чтобы изучить эти моменты перехода от безопасности к исследованию, Эйнсуорт разработала тест «Незнакомая ситуация». Типичные изменения ситуации в этом тесте такие: сначала мать с ребенком (обычно в возрасте от девяти до 18 месяцев) входила в комнату, где было множество интересных игрушек, привлекающих внимание ребенка. Потом в комнату входил незнакомый человек, а мать выходила, оставив ребенка наедине с незнакомцем. Спустя короткое время мать возвращалась, а потом выходила из комнаты вместе с незнакомцем, оставляя ребенка наедине с игрушками. Через некоторое время незнакомец возвращался. Эйнсуорт и ее коллеги тщательно наблюдали за детьми в моменты изменения ситуации. Насколько сильно выражен протест в момент ухода матери? Как реагирует ребенок на ее возвращение? Как он реагирует на появление незнакомца?

В течение последующих десятилетий^{104} через тест «Незнакомая ситуация» прошли тысячи детей в психологических лабораториях всего мира. Примерно две трети детей начинают горько плакать, когда мама уходит, и бросаются ей навстречу, когда она возвращается. Считают, что такие дети очень прочно привязаны к матери. Приблизительно одна пятая часть детей не проявляют особых чувств, когда мать уходит, и не спешат к ней навстречу при ее возвращении. Таких детей считают избегающими привязанностей, замкнутыми и необщительными. Наконец, в последнюю группу входят дети, не проявляющие последовательной реакции на уход и возвращение матери: они могут броситься ей навстречу и сердито ударить, подбежав к ней вплотную. Говорят, что такие дети обладают привязанностью амбивалентного или дезорганизованного типа.

Выделение этих категорий страдает всеми теми же недостатками, что и все прочие попытки разделить людей на категории. Тем не менее существует объединяющая множество психологических исследований теория привязанности, изучающая вопрос о том, как различные типы привязанности соотносятся с разными стилями родительского воспитания и в какой мере детская привязанность формирует отношения и достижения ребенка в течение всей его последующей жизни. Оказывается, что степень привязанности даже в годовалом возрасте в достаточной степени связана с тем, как ребенок будет учиться в школе, насколько преуспеет в жизни и какими будут его отношения с людьми в зрелом возрасте. Конечно, результаты одного теста, проведенного в младенчестве, не определяют всю дальнейшую жизнь. Ничья судьба не решается окончательно уже в детстве. Но, несмотря на это, проведенные исследования обеспечивают понимание внутренних рабочих моделей, создаваемых отношениями родителей с детьми, моделей, которые затем используются для ориентации в окружающем мире.

Дети с прочной привязанностью^{105} живут с родителями, чувствующими желания ребенка и своим поведением отражающими его настроение. Матери таких детей успокаивают их, когда они встревожены, и весело играют с ними, когда дети довольны и счастливы. Не надо думать, что у всех таких детей совершенные родители и идеальные отношения с ними. Дети – отнюдь не хрупкие создания. Родители могут их наказывать, терять терпение, а иногда просто не обращать на них внимания, но если общая картина отношений отражает неподдельную заботу, то дети все равно чувствуют себя уверенно в присутствии родителей. Кроме того, стало ясно, что не существует единственно правильного стиля родительского воспитания. Родители могут строго наказывать ребенка, но до тех пор, пока ребенок считает диалог с родителями последовательным и предсказуемым, привязанность его к родителям не ослабевает.

У родителей, сумевших настроиться на ребенка, в мозгу происходит выброс окситоцина. Некоторые ученые, повинуясь своей привычке к малопонятным терминам, называют окситоцин «аффилиативным нейропептидом». В переводе на человеческий язык это означает, что выброс этого белкового гормона способствует установлению дружеских уз. Выработка окситоцина усиливается во время родов и когда мать кормит ребенка грудью. Окситоцин выбрасывается в кровь, когда, насладившись оргазмом, влюбленные смотрят друг другу в глаза. Повышается продукция окситоцина и тогда, когда обнимаются друзья или близкие родственники. Этот гормон дает людям мощное ощущение довольства жизнью, ощущение радости. Другими словами, окситоцин – это вещество, способствующее объединению людей.

Дети с прочной привязанностью к своим родителям легко справляются со стрессами. Меган Гуннар, ученая из университета штата Миннесота, показала, что, если ребенку, сильно привязанному к родителям, сделать укол, он, конечно, заплачет от боли, но в его крови не произойдет повышения уровня кортизола. Дети, не отличающиеся сильной привязанностью, после укола плачут точно так же, но, поскольку они не рассчитывают на помощь родителя или опекуна, уровень кортизола у них в крови, скорее всего, повысится – как реакция на ставший привычным стресс. Дети с прочной привязанностью к родителям обычно легко заводят друзей в школе и в летних лагерях. В школе такие дети знают^{106}, как использовать учителей и других взрослых для достижения успеха. Эти дети не чувствуют потребности все время жаться к учителю, но в то же время они и не отчуждаются от него. Они подходят к учителям, когда это нужно, но потом спокойно отходят. Обычно такие дети правдивы^{107} в течение всей последующей жизни и не чувствуют потребности лгать, чтобы возвыситься в глазах окружающих.

Избегающие привязанностей дети растут, как правило, в семьях, в которых родители эмоционально холодны и психологически недоступны. Такие родители мало общаются с детьми и не заботятся о полноценном эмоциональном контакте. Иногда такие родители говорят правильные слова, но слова эти не сопровождаются любовными жестами и прикосновениями. В ответ дети вырабатывают внутреннюю модель отношений с миром, в которой они должны заботиться о себе сами.