Крепко сцепив пальцы, Мэрик задумался. Он не хотел говорить Логейну всей правды, но, похоже, другого выхода нет.
– Помнишь ведьму, с которой мы повстречались в Диких землях Коркари? – начал он. – Еще во время мятежа, когда мы удирали от орлесианцев?
Логейн, кажется, опешил, как будто не ожидал услышать хоть какое-то внятное объяснение. Впрочем, замешательство это длилось всего пару секунд.
– Помню. Чокнутая карга, которая едва не прикончила нас обоих. И что с того?
– Она кое-что мне сказала.
Логейн нетерпеливо глянул на него:
– И?… Мэрик, она много про что лопотала.
– Она сказала, что в Ферелден придет Мор.
Логейн медленно кивнул:
– Понимаю. Когда именно – она не сказала?
– Только что я до этого времени не доживу.
Логейн закатил глаза и, отступив на шаг, провел рукой по черным волосам. Мэрику хорошо был знаком этот жест, выражавший раздражение.
– Такое предсказание запросто может сделать кто угодно. Она явно хотела тебя напугать.
– Ей это удалось.
Логейн развернулся, вперил в короля гневный взгляд:
– А еще ведьма говорила, что мне нельзя доверять! Ты и этому веришь, да?
Лицо его чуть заметно напряглось, и Мэрик знал почему. Вот что было сказано про Логейна: «Оставь его при себе, и он будет тебя предавать. С каждым разом все горше». Это было единственное пророчество, которое ведьма произнесла в присутствии Логейна, и он, как видно, хорошо запомнил ее слова. Возможно, он решил, что если Мэрик поверил предсказанию насчет Мора, то поверил и этому. Между тем Логейн никогда не предавал Мэрика – по крайней мере, насколько было известно самому королю. И забывать об этом не стоило.
– Ты думаешь, это простое совпадение? – спросил Мэрик, вдруг заколебавшись.
– Я считаю, что у ведьмы были свои цели и она скормила бы нам любую ложь, если бы это было ей выгодно. Мэрик, магии нельзя доверять. – Логейн закрыл глаза и вздохнул. Затем он едва заметно покачал головой, словно собирался сказать нечто уж вовсе сумасбродное, но все же открыл глаза и с убежденностью в голосе продолжил: – Но если ты и вправду уверен, что этому пророчеству ведьмы можно доверять, согласись хотя бы с тем, чтобы на Глубинные тропы пошел я, а не ты! Кайлану нужен отец.
– Кайлану нужна мать. – Голос Мэрика даже для него самого прозвучал безжизненно. – А еще ему нужен отец, который не… Логейн, я не принесу ему добра. Я никому не могу принести добра. Будет гораздо лучше, если я отправлюсь куда подальше ради блага страны.
– Болван!
– А вот тебе… – продолжал Мэрик, словно не расслышав, – тебе надлежит остаться. Если со мной что-то случится, ты должен будешь стать регентом при Кайлане и сохранить Ферелден.
Логейн досадливо помотал головой:
– Этого я не могу допустить. Даже если бы я верил этому загадочному пророчеству, я бы все равно не согласился, что из-за него можно отдать тебя в руки этих орлесианцев. Разве что если бы вас окружала целая армия.
Мэрик вздохнул и выпрямился, откинувшись на спинку трона. Ему был знаком этот тон. Когда Логейн уверен в своей правоте, переубедить его невозможно. Он скорее кликнет стражу и попытается посадить Мэрика в темницу, чем позволит ему исполнить этот замысел.
Логейн рассуждал так: Серые Стражи – орлесианцы, Первый Чародей – орлесианец. Стало быть, это наверняка заговор, причем не первый. За минувшие годы к Мэрику несколько раз подсылали наемных убийц, и еще чаще его пытались свергнуть недовольные банны. Хотя Логейну так и не удалось доказать, что за всеми этими случаями стоит Орлесианская империя, Мэрик не склонен был отвергать его предположения. Вполне возможно, что он даже и в этом случае прав.
А если нет? Ведьма была безумна, почти наверняка безумна, и все же Мэрик считал невозможным отмахнуться от ее слов. Она спасла их, помогла выбраться из Диких земель, без ее помощи они наверняка погибли бы. Король почти позабыл о ее предостережении насчет Мора, но вспомнил его в тот самый миг, когда Первый Чародей Ремийе сообщил, что у него просят аудиенции Серые Стражи.
Сама мысль о Море, бушующем здесь, в Ферелдене, была невыносима. Древние предания повествовали о том, как бесчисленные орды порождений тьмы вырывались из-под земли, затемняя самые небеса и оскверняя землю. Одним своим присутствием они заражали всю округу, а тех, кого не погубила зараза, убивали их армии. Каждый Мор был опасно близок к тому, чтобы уничтожить все живое в Тедасе, и уж Серые Стражи знали об этом больше, чем кто бы то ни было.
Конечно, ради того, чтобы предотвратить подобную катастрофу, можно пожертвовать чем угодно. Что, если ведьма была права? Что, если весь смысл подобного пророчества – в том, что получаешь возможность его предотвратить?
– Ты прав, – признал король вслух, тяжело вздохнув. – Ты, конечно же, прав.
Логейн отступил на шаг и, скрестив руки на груди, смерил Мэрика недоверчивым взглядом:
– Это что-то новенькое.
Мэрик пожал плечами:
– Они в отчаянном положении и просят слишком многого. Мы можем рассказать им все, что знаем сами, можем даже набросать карту сообразно всему, что сумеем вспомнить, но чтобы возвращаться вместе с ними на Глубинные тропы… Нет, ты прав.
– Сам рассказывай им все, что знаешь, – насупился Логейн. – Я на сегодня орлесианцами сыт по горло. Особенно этим подлизой Ремийе. Надеюсь, ты понимаешь, что ему нельзя доверять?
– Ну да, он же орлесианец.
– Ладно. Шути над этим, коли охота.
Логейн повернулся и двинулся к низкой дверце позади трона.
– Я пошлю кого-нибудь сказать Серым Стражам, чтобы вернулись, но только смотри не возись с ними слишком долго. Нынче утром, Мэрик, дел и так хватает. Посланник Киркволла страстно жаждет обсудить положение с пиратством на побережье, и я полагаю, что если ты соизволил побеспокоить себя ради такого рода аудиенции, то, быть может, сумеешь совершить такой же подвиг ради настоящего дела.
– Сумею, – ответил Мэрик.
Глядя, как старый друг широким сердитым шагом покидает зал, он ощутил пустоту и, может быть, даже малую толику жалости. И тут же ему стало совестно из-за этой неуместной жалости к человеку, который столько сделал для него. Потому что, сколько бы Логейн ни твердил, что застрял в Денериме для того, чтобы помочь разобраться с делами, Мэрик хорошо знал, почему на самом деле он до сих пор не вернулся в Гварен. Там жили его молодая жена и маленькая красавица-дочь.
Все от чего-то бегут…
Серые Стражи и Первый Чародей вернулись в тронный зал, настороженно озираясь по сторонам, явно озадаченные тем, что на помосте больше не было Логейна. Мэрик ощущал себя на десять лет старше. Он сидел на троне ссутулившись, совершенно не готовый вести кого бы то ни было и куда бы то ни было.
Женевьева решительным шагом вышла вперед – воплощенная женщина-воин, зрелая и весьма уверенная в себе.