Гиппократ (ок. 460–377 гг. до н. э.) родился на острове Кос и считается отцом современной медицины. Вместе со своими последователями опубликовал около 60 работ, известных как «Корпус Гиппократа», которые составляли основу западной медицины вплоть до эпохи Просвещения. Гиппократ был первым врачом, отвергшим господствующее тогда суеверие о том, что болезни вызывают боги. Вместо этого он утверждал, что болезнь – это продукт окружающей среды, диеты и образа жизни пациента и поэтому профессиональные врачи могут использовать естественные средства исцеления, не рассчитывая на вмешательство богов.

Для решения проблем, связанных с этикой медицинской практики, Гиппократ и его последователи дали подробную клятву, чтобы продемонстрировать преданность врача своему искусству и пациенту. Именно в этой клятве изложен первый принцип медицины Гиппократа: primum non nocere, что означает «не навреди». Версию этой клятвы до сих пор дает большинство врачей. Когда в наши дни люди ссылаются на клятву Гиппократа, они часто имеют в виду принцип, что все, что говорится врачу, должно рассматриваться как конфиденциальное, и это действительно один из ее принципов. Однако в ней содержится и ряд других пунктов. Вот оригинал клятвы в полном объеме:

«Клянусь Аполлоном врачом, Асклепием, Гигиеей и Панакеей, всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство: считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; наставления, устные уроки и все остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому.

Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария.

Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство.

Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом.

В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами.

Что бы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.

Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена, преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому»[3].

Гиппократ утверждал, что болезнь не зависит от воли богов, а является продуктом окружающей среды, диеты и образа жизни.

Строки указывают на то, что те, кто принимают присягу, не будут делать эвтаназию, аборты или хирургические операции, но как же тогда современные врачи исполняют эту клятву в своей медицинской практике? Ответ простой: они принимают измененную версию присяги.

Наиболее распространенные клятвы сегодня – Женевская декларация, Молитва Маймонида, Клятва Лазанья [Клятва Лазаньи] и измененная клятва Гиппократа. Все четыре основаны на клятве Гиппократа и содержат много одинаковых обетов, но каждая из них изменена, чтобы соответствовать современной этике и медицинской практике.

Большинство выпускников медицинских вузов принимают одну из этих четырех версий клятвы Гиппократа, прежде чем практиковать медицину. В 1993 году, в ходе исследования клятв, принятых в 150 медицинских школах США и Канады, было обнаружено, что только 14 % запретили эвтаназию, 8 % – аборты и только 3 % – сексуальные контакты с пациентами. Фраза, относящаяся к операциям, обычно сохраняется в той или иной форме, но в сегодняшних клятвах трактуется как метафора, цель которой – признать, что ни один врач не может быть экспертом во всех областях.

Опарыши – это личинки мух. Они появляются из яиц, которые обычно откладываются прямо на то, что мухи считают пищей, например на гниющие трупы животных. На протяжении веков люди верили в так называемое самозарождение, считая, что живые существа могут быть созданы из неживых без присутствия яйца, личинки или родителя. Это было общепринятым объяснением происхождения многих видов существ на протяжении более 2000 лет.

Теория самозарождения была особенно развита Аристотелем (384–322 гг. до н. э.) в его книге «История животных». Он верил, что блохи и личинки самопроизвольно появляются из гниющей плоти, что мыши рождаются из кучи грязного сена, а тля волшебным образом возникает из утренней росы. Конечно, некоторые существа, очевидно, были произведены родителями, и Аристотель признавал это, но он полагал, что существует и другой класс существ, которые могут возникнуть из неживых вещей. Удивительно, но эта теория самопроизвольного зарождения господствовала вплоть до конца XIX века.

Однако с развитием все более мощных микроскопов ученые стали наблюдать все меньшие и меньшие формы жизни, что еще раз поставило вопрос о поколении – были ли эти крошечные микроорганизмы доказательством самозарождения или они показали, что существует целый мир микроскопических форм жизни, о которых мы ничего не знали?

Голландский ученый Антони ван Левенгук наблюдал за крошечными существами через микроскопы, которые он смастерил самостоятельно, и назвал их «анимакули» («маленькие животные»). Ван Левенгук заметил, что живые микроорганизмы появляются в дождевой воде всего через несколько дней, что ставит вопрос о том, откуда они взялись.

Теория самозарождения, господствующая до конца XIX века, описывает появление живого организма из неживого.

В XVIII и XIX веках серия экспериментов смогла окончательно ответить на этот вопрос и в процессе проложить путь к современной, эффективной медицине. В 1748 году Джон Нидхэм[4] провел серию экспериментов с банками мясного бульона. Нидхэм полагал, что кипячение бульона убьет всех анимакулей, поэтому, когда вскоре после кипячения бульон стал мутным, что