Действительно, есть. На самом деле мы разделяем сотни болезней с животными, и они известны как зоонозы (единственное число – зооноз). Кстати, очень многие современные человеческие болезни впервые перенесены животными. В конце последнего ледникового периода, около 10–12 тысяч лет назад, люди начали переходить от образа жизни кочевых охотников-собирателей к обществу, основанному на поселениях и сельском хозяйстве, вследствие чего стали жить в непосредственной близости от животных, включая домашнюю птицу, собак, свиней, лошадей, овец и крупный рогатый скот.

В этот момент болезни, которые ранее эволюционировали и заражали только животных, начали процесс мутации и перепрыгнули видовой барьер, и им стали подвержены и люди. От лошадей мы подхватили обычную простуду, а от собак заразились корью. Свиньи и утки передали нам свой грипп, а оспой и туберкулезом мы заразились от крупного рогатого скота.

Сегодня только с собаками у нас около 60 общих болезней; немного меньше – со свиньями, козами, овцами, лошадьми и крупным рогатым скотом.

Более того, этот процесс продолжается, поскольку болезни все еще передаются от животных людям. ВИЧ зародился у приматов и передался людям только в начале XX века. В 1994 году был обнаружен новый вирус – Хендра[14], после вспышки которого погибли 14 лошадей. Во время второй вспышки в том же году погибли еще две лошади вместе с их хозяевами. Совсем недавно от животных к людям перешли и птичий грипп, и вирус лихорадки Западного Нила.

Работа трубочиста в викторианском Лондоне была делом грязным и опасным. Часто использовался детский труд, поскольку дети идеально подходили для того, чтобы прочищать узкие дымоходы.

Типичный образ трубочиста – это образ маленького мальчика, лицо и одежда которого покрыты сажей. На самом деле трубочисты обычно работали голыми, потому что одежда только мешала, ведь ею можно было зацепиться или повредить внутреннюю часть трубы. Первый закон, направленный на улучшение их условий труда, был принят в 1788 году и требовал, чтобы у каждого трубочиста было не более шести учеников, причем не моложе восьми лет.

Кажется невероятным, что всего лишь несколько поколений назад общество считало признаком гуманного прогресса позволять детям в возрасте восьми лет и старше заниматься опасным физическим трудом.

Неудивительно, что дни, проведенные в узких, заполненных сажей дымоходах, были очень вредны для здоровья. Одно из таких опасных состояний было известно как сажевые бородавки. Так называли почерневшие язвы, которые появлялись на мошонке, а затем распространялись по всему телу. Эффективного лечения не было, и жертвам часто приходилось удалять мошонку, но это приводило к инфекции и смерти. В то время сажевые бородавки считались своего рода болезнью, передаваемой половым путем и, возможно, связанной с сифилисом. Однако в 1775 году Персивалл Потт[15] установил, что состояние, необычайно распространенное среди трубочистов, было разновидностью рака, вызванного воздействием канцерогенной сажи.

Это было важное открытие не только для трубочистов, но и для медицины в целом – это был первый случай, когда рак был явно связан с внешним фактором. До открытия Потта рак считался системным заболеванием, вызываемым избытком черной желчи.

Отчасти благодаря открытию Потта начали прилагать усилия к регулированию чистки труб и улучшению условий труда, хотя дети все равно продолжали работать еще на протяжении целого века.

В XVIII веке трубочисты из-за мер предосторожности работали без одежды, что приводило к появлению сажевых бородавок – разновидности рака, вызывающего воспаления по всему телу и в дальнейшем смерть.

Сегодня трубочистов тоже много и они активно работают, но редко забираются в сам дымоход, да и нагота почти наверняка осталась в прошлом.

В наши дни трубочисты чаще называют себя дымоходными специалистами, чьи услуги варьируются от чистки и разблокировки дымоходов до строительства и перестановки дымоходных горшков, ремонта каминов и установки птичьих клеток.

Существует давняя традиция: если трубочист пожмет невесте руку или пошлет воздушный поцелуй в день свадьбы, это принесет ей удачу, и многих трубочистов нанимают именно для этой цели.

Принято считать, что именно Великий пожар в Лондоне в 1666 году окончательно уничтожил чуму. Эпидемии чумы повторялись в Лондоне примерно раз в поколение с середины XIV века, но после Великого пожара значительных вспышек не было.

Считается, что чума была вызвана бактерией Yersinia pestis, передающейся через блох и крыс. Таким образом, теория гласит, что, когда Великий пожар выжег лондонское население блох и крыс и уничтожил грязные, зараженные деревянные здания, где они размножались, он, следовательно, уничтожил чуму, которая никогда так и не вернулась в Лондон.

Считается, что Лондонский пожар уничтожил чуму. Большинство крыс, блох, которые были переносчиками инфекции, а также деревянные дома (места их размножения) сгорели, что остановило распространение чумы.

По ряду причин сегодня эта теория вызывает некоторые сомнения. Чума, по-видимому, исчезла из большинства европейских городов примерно в это же время, включая города, где не было таких крупномасштабных пожаров. Это говорит о том, что чума уже каким-то образом перестала быть такой заразной, возможно, потому что после каждого ее приступа выжившие и их потомство становились менее восприимчивыми к болезни. Факты действительно свидетельствуют о том, что после каждого нового периода чумы показатели выживаемости постоянно поднимались.

Еще одна проблема с этой теорией в том, что Великий пожар затронул только Лондонский Сити – небольшую область в центре города, – но не достиг бедных пригородов. Во время Великой чумы 1665 года подавляющее большинство смертей произошло в пригородах, а не в Сити, поэтому трудно понять, как пожар в Сити мог уничтожить чуму в других районах Лондона.

Еще один аргумент против принятой теории заключается в том, что огонь двигался довольно медленно. Пожар продолжался пять дней, и поначалу его удавалось сдерживать. Даже лорд-мэр Лондона тогда спокойно вернулся в постель и заметил, что «скорее всего женщина разозлила пожар». Подход мэра города был явно неправильным, и позже его справедливо осудили за такие действия, однако это дает отличное представление о темпе распространения пожара. Первые несколько дней люди даже не пытались бежать из окруженного стеной города. Вместо этого те, кто покинул свои дома, просто взяли несколько вещей и переехали в безопасный район, ожидая, что вскоре смогут вернуться. Сэмюэл Пипс[16] даже нашел время закопать сыр в своем саду для сохранности. Вероятно, большинство городских крыс и блох были в равной степени способны избежать такого медленного огня, так что вряд ли он смог убить многих из них.

Существует еще один устойчивый миф о Великом пожаре в Лондоне, согласно которому погибло очень мало людей, что тоже кажется сомнительным. Это правда, что зарегистрировано только пять или шесть смертей от пожара, но в то время смерти людей низших классов, как правило, не регистрировались. Были