Студенты повиновались и сразу же озадаченно нахмурились, увидев перед собой похожую на тотемный столб таблицу из двух вертикальных колонок, образованных изображениями искаженных, гримасничающих лиц в обрамлении линий, точек и закорючек. Кто-то испустил стон.
– Да, понимаю, это производит устрашающее впечатление, – продолжал профессор Милл. – Вы уже говорите себе, что никогда не научитесь разбираться в этой путанице из бессмысленных на первый взгляд символов. Но я уверяю вас, что вы сможете прочитать и эту надпись, и множество ей подобных. Вы сможете озвучить эти знаки, сможете читать их, как если бы это были английские предложения. – Он выдержал драматическую паузу и выпрямился. – Вы сможете говорить на древнем языке майя. – Он восхищенно покачал головой. – Теперь вам понятно, что я имел в виду. Рассказы о человеческих жертвоприношениях – это скучно. Вот где, – он показал на иероглифы в книге Галленкампа, – вот где скрыт настоящий, захватывающий интерес. – Он остро взглянул на каждого из своих двадцати студентов. – А так как нам надо с чего-то начинать, то давайте начнем с того, с чего мы начинали, когда были детьми, – с палочек и точек. Вы заметили, наверное, что многие колонки иероглифов – изображающие, кстати, какую-то дату – выглядят вот так. – Схватив кусок мела, профессор стал торопливо чертить на доске.
– Каждая точка соответствует единице. Черточка, или, как мы говорим, палочка, соответствует цифре пять. Таким образом, первая нарисованная мною группа знаков равна четырем, вторая – восьми, третья – двенадцати, а четвертая… Постойте-ка, а почему говорю я один? – Указательным пальцем правой руки профессор Милл провел сверху вниз по списку студентов. – Мистер Хоган, скажите мне, пожалуйста, сколько получается?..
– Шестнадцать? – неуверенно откликнулся вызванный.
– Отлично, мистер Хоган. Видите, как все просто? Вы уже учитесь читать символы майя. Но если вы поставите все изображенные этими знаками цифры в один ряд, то дата, которую они обозначают, останется вам непонятной. Дело в том, что майя пользовались календарем, отличающимся от того, которым пользуемся мы с вами. Их календарь был почти таким же точным, как наш. Но он был значительно сложнее. Поэтому в качестве первого нашего шага к пониманию цивилизации майя мы должны уразуметь их концепцию времени. К следующему занятию прошу вас прочитать главы первую и вторую из книги Линды Шеле и Дэвида Фридела «Лес царей: нерассказанная история о древних майя». Л сейчас я вкратце изложу материал, который вам предстоит изучить.
И профессор Милл продолжил лекцию, явно упиваясь любимым предметом, в то время как жить ему оставалось менее двадцати минут. Он наслаждался каждым мгновением. Занятие он закончил шуткой, к которой всегда прибегал в этом месте своего курса, вызвав, как и ожидал, еще один всплеск веселья, ответил на несколько вопросов подошедших к нему студентов, потом сложил в портфель книги, записи, учебную программу и список студентов.
Его кабинет находился в пяти минутах ходьбы от аудиторного корпуса. Профессор шел, дыша полной грудью и радуясь жизни. День выдался на славу – ясный, солнечный. Чувствовал он себя превосходно (жить ему оставалось уже меньше пятнадцати минут), а к приятному ощущению от удачно проведенного занятия добавлялось радостное предвкушение того, что ему предстояло сделать, ожидание назначенной на сегодня встречи и гостя, который должен вскоре прийти.
Кабинет располагался в невзрачном кирпичном здании, но унылая обстановка ничуть не омрачила жизнерадостного и бодрого настроения Милла. Он ощущал в себе столько энергии, что прошел мимо ожидавших лифта студентов и быстро поднялся на два лестничных марша в слабо освещенный коридор, в середине которого находился его кабинет. Отперев дверь (до конца оставалось десять минут) и водрузив портфель на письменный стол, он повернулся, собираясь спуститься в комнату отдыха преподавателей, но остановился и улыбнулся, увидев, что гость уже стоит в дверях.
– Я как раз собирался сходить за кофе, – сказал профессор Милл. – Не хотите ли чашечку?
– Нет, благодарю. – Гость кивнул в знак приветствия и вошел в кабинет. – С некоторых пор мой желудок с кофе не в ладах. У меня все время изжога. Видимо, дело идет к язве.
Гость был весьма презентабельным мужчиной лет тридцати пяти. Его аккуратно подстриженные волосы, сшитая на заказ белая рубашка, шелковый галстук в полоску, безукоризненный двубортный костюм и туфли из телячьей кожи на тонкой подошве вполне соответствовали его статусу высокооплачиваемого служащего.
– Язва развивается от стрессов. Вам не мешало бы немного сбавить скорость, – сказал профессор Милл, пожимая гостю руку.
– Стрессы и скорость – атрибуты моего рода занятий. Если я начну печься о своем здоровье, то окажусь без работы. – Гость сел.
– Вам нужен отпуск.
– Обещают скоро дать.
– Итак, что вы мне принесли? – спросил профессор.
– Очередную порцию иероглифов для перевода.
– Много?
Гость пожал плечами.
– Страниц пять. – Он нахмурился, когда мимо по коридору прошла компания студентов. – Я бы предпочел по-прежнему не афишировать эту работу.
– Разумеется. – Профессор Милл встал, закрыл дверь и вернулся к письменному столу. – Страницы, как у майя, или современные?
Во взгляде гостя мелькнуло недоумение, но потом он сообразил:
– Ах да, я все время забываю, что страницы майя большего формата. Нет, страницы современные. Фотокопии восемь на десять. Я понимаю так, что сумма гонорара, о которой мы договорились в прошлый раз, вас по-прежнему устраивает.
– Пятьдесят тысяч долларов? Вполне устраивает. При условии, что торопить меня не будут.
– Торопить не будут. В вашем распоряжении месяц, как и раньше. Условия оплаты прежние: половину получите сейчас, и половину – когда закончите. Требования те же: нельзя делать копий с текста, нельзя никому раскрывать характер вашей работы или обсуждать ваш перевод с кем бы то ни было.
– Не беспокойтесь. Я этого не делал и не сделаю, – заверил профессор Милл, – хотя сам перевод вряд ли может заинтересовать кого-то еще, кроме вас, меня и вашего шефа. Но это не имеет значения. Вы так хорошо мне платите, что с моей стороны было бы верхом безумия нарушить условия соглашения и подвергнуть риску будущие отношения с вами. На весь следующий год я беру положенный мне отпуск для научной работы, и эти деньги позволят мне посвятить его целиком изучению «Иероглифической лестницы», являющейся частью сооружений майя в Копане – это на территории Гондураса.
– Для меня там чересчур жарко, – сказал гость.
– Когда я нахожусь среди этих древних построек, то испытываю такой подъем, что забываю о погоде. Можно взглянуть на ваши страницы?
– Да, разумеется. – Гость сунул руку в портфель из кожи аллигатора и достал большой желтый конверт.
Пошла последняя минута жизни профессора