Я мрачно оделась, ломая голову, что на сей раз понадобилось королю Кенигу. С тетей Бек он и так советуется раз в неделю, но обо мне вспоминает редко. Более того, по этому поводу идет тихая война, поскольку тетя Бек почти всегда берет меня с собой ради обучения. Тут мой дядюшка, король Кениг, злобно щерится, запускает в бороду пятерню и рычит – мол, пехота ему без надобности, – а тетя Бек на это отвечает очередной улыбкой тверже алмаза, сладкой-пресладкой, и обычно мне приходится сидеть при них и слушать, как король расспрашивает тетю Бек о знамениях по поводу набега на соседей или о том, как быть в этом году с посевами.
Интересно бывает, только когда тетя Бек требует серебряную чашу с водой и гадает королю. Я люблю смотреть, как она гадает: не то чтобы я вижу что-то в чаше, но за тетей наблюдать очень увлекательно. И такие приятные мурашки бегут по спине, когда она замогильным голосом вещает: «Вижу пламя на Пике Бурь, вижу, как разбегается в испуге скот…» А еще она никогда не ошибается. Когда она это сказала, из соседнего королевства на нас напали кланы Кормака, но благодаря тете Бек наш народ был к этому готов. Мне даже повезло одним глазком посмотреть на битву.
В общем, как нетрудно догадаться, тетя Бек – не только волшебница, но еще и мудрица, как и все женщины в нашем роду. Если у нас рождаются сыновья, они приводят себе невест издалека. Так и вышло, что король Кениг мне дальний родственник, поэтому меня и приучили называть его дядюшкой, а его сыновей братцами. Брат моей прапрабабки женился на сестре тогдашнего короля, и их сын был дед короля Кенига. Когда-то у нас была большая семья, мы славились как лучшие мудрицы на всем огромном острове Скарр, но это было во времена Двенадцати сестер Кеннеала. А теперь остались только мы с тетей Бек. Но тетя Бек по-прежнему считается лучшей из лучших.
Да и выглядела она соответственно, когда вышла из-за ширмы в парадном платье и принялась расчесывать мне волосы. Волосы у меня еще не до конца высохли, и их все время приходилось дергать, чтобы вытащить запутавшиеся со вчерашнего дня травы.
Глава вторая
От нас до замка мили две, через пустошь к морю и потом на мыс, но тогда показалось, что идти еще дальше, потому что спустился туман и все скрыл. Я устала. Плелась через вереск за тетей Бек и Огго и чувствовала себя маленькой, взъерошенной и никчемной. А при мысли о том, что через месяц придется опять провести Там целую ночь, на глаза у меня навертывались слезы.
Я точно знала, что, даже если пройду посвящение, все равно мне никогда в жизни не стать такой, как тетя Бек. Конечно, я заучила все обряды и заклятия, назубок знала травы и приметы про погоду, но для настоящей волшебницы этого мало. Это было сразу понятно, стоило только поглядеть на высокую худую фигуру тети Бек, грациозно шагавшей впереди, на ее темноволосую головку с красиво уложенными косами под изящно наброшенным краем пледа. У парадных башмачков тети Бек были красные пробковые каблуки, – кстати, башмачки стоили целое состояние, потому что их привезли из Логры еще до появления колдовской преграды, – и к этим ослепительно-алым кубикам не прилипло ни комочка грязи, ни веточки вереска.
А я была уже по щиколотку в грязи. Волосы у меня неопрятного тускло-каштанового цвета, а из косичек вечно выбиваются пряди, и ничем их не уймешь. Теперь эти пряди падали на лицо и уже растрепались. К тому же я маленькая для своих лет. Даже младшие дети из замка уже переросли меня, и я представить себе не могла, что когда-нибудь стану высокой или мудрой. Так и останусь навсегда крошкой Айлин в веснушках, с торчащими зубами и без волшебного дара, печально думала я. Да чтоб мне провалиться – даже Огго и тот выглядит внушительнее!
У Огго были новые башмаки на шнуровке до колен и роскошные новые тартановые штаны. На башмаки, должно быть, ушла уйма кожи, потому что ножищи у Огго преогромные – особенно по сравнению с тощими зашнурованными лодыжками. Я видела, как осторожно он ступает, чтобы не измазать башмаки торфом. Наверное, пообещал сапожнику, что будет надевать их только на выход.
Бедняга Огго. Все в замке издеваются и смеются над ним. Он чужестранец и не такой, как все. Насколько я знаю, его оставили у нас десять лет назад, когда логрийские колдуны наложили чары, из-за которых никто со Скарра – да и с Берники и Галлиса, если уж на то пошло – не может переплыть через море в Логру. Логра теперь все равно что на Луне: туда не попадешь, как ни старайся.
Тогда у нас с Логрой была война. Как всегда. Но все равно логрийских семей на Скарре было довольно много: и торговцы, и посланники, и жрецы, и вообще, и той ночью, когда наслали чары, все они побежали на корабли. Кое-кого при этом бросили, как Огго, например, чокнутую старую ткачиху, которая теперь жила в Килканноне, и того человека, который говорил, что он ученый, а Кормаки решили, будто он лазутчик, и посадили его в темницу. Но детей, кроме Огго, не осталось. Ему тогда, наверное, было лет пять. Думаю, его родня были торговцы или еще кто-то, и они сбежали вместе со всеми, а его попросту забыли. Поэтому я считаю, что они настоящие мерзавцы. Огго говорит, среди них были и волшебники – не исключено. Но если и так, все равно они и вполовину не такие искусные, как тетя Бек. Она никогда ничего не забывает. Огго повезло, что король Кениг взял его к себе.
Между тем тетя Бек все шла и шла, как всегда грациозно покачиваясь, следом за Огго, который топал впереди на своих ногах-ходулях, и вот мы спустились к реке и перешли каменный брод – тетя Бек и Огго шагают впереди, я ковыляю сзади.
На другом берегу из тумана выступили темные фигуры.
– Вот они! – сказал мой братец Ивар. До этого мы и не видели его в тумане. – Огго в кои-то веки ничего не напутал. Ну, ребята, играйте!
– Это еще что такое?! – строго спросила тетя Бек, выпрямившись на последнем камне, будто