– Ой, мамочки! Фрэнк, послушай! Послышались голоса – вдалеке, но все ближе и ближе, громкие и грубые, а еще скрип колес и стук дубинок. По берегу шел Громила Гибл со своей бандой. Фрэнк и Джесс побежали к мостику. Река там изгибалась так, что было хорошо видно противоположный берег. Тут они увидели банду – она шумной толпой двигалась к мостику вдоль того берега. Слышны были даже оранжево-лиловые ругательства, хотя и не очень четко.

Фрэнк быстро сбежал к воде рядом с мостиком. Там был небольшой каменистый пляжик. Фрэнка укрывали кусты и заросли свежей полыни, а ему самому было прекрасно видно Громилу и его банду. Джесс немного помедлила и присоединилась к нему. Они присели рядышком, глядя на приближающуюся банду.

– Все будет хорошо, – шепнула Джесс. – После зуба Уилкинса они тебя пальцем не тронут.

– Это ты так думаешь, – ответил Фрэнк. – Я бы не стал так уж закладываться.

– Смотри, они собираются переходить реку, – заметила Джесс. – Может, лучше мы первые? А то они окажутся между нами и домом Адамсов, и нам придется возвращаться мимо Биддиной хижины, а я, по-моему, просто не смогу…

– Да ладно тебе, – оборвал ее Фрэнк. – Вот честное слово, девчонки Адамс наверняка ходят мимо нее. А если они могут, ты тоже сможешь.

– Между дьяволом и серо-буро-малиновым Громилой, – вздохнула Джесс. – Ой, мамочки…

К величайшему их облегчению, банда, не дойдя до них ярдов десять, двинулась, вопя, ругаясь и плескаясь, прямо в реку. Было похоже, что они собираются переправляться вброд. То ли так было мужественнее, то ли интереснее, то ли и то и другое. Фрэнк и Джесс, изнемогая, ждали, пока самого маленького мальчика перетаскивали через реку в последней тележке и выволакивали на берег – с огромным трудом и жуткой руганью. Тогда Пири поднялись, перебежали мостик и ринулись в поле. На полпути к унылому одинокому дому Адамсов они обернулись. Кажется, банда их не заметила. Теперь Громила с войском продирался сквозь кусты и форсировал горы мусора за самой Биддиной хижиной, и на Фрэнка и Джесс никто не смотрел.

Тогда, вконец изволновавшись, Фрэнк и Джесс добежали до облупленной двери в стене цвета старого сыра и постучали.

Издалека послышались гулкие шаги, и дверь открыла высокая, худая, рассеянная женщина в просторной блузе. Сначала Джесс решила, что женщина вся в крови. Потом она поняла, что это всего лишь краска. На руках у женщины тоже была краска – такой толстый слой, что женщина, по всей видимости, даже не могла вытащить изо рта сигарету. Так она и говорила, испуская клубы дыма, и сигарета прыгала у нее во рту.

– Чего вам надо, ребятки, а? Работы для вас никакой, боюсь, не найдется. У нас, понимаете, богемное хозяйство…

– Нельзя ли нам увидеться с Дженни и Фрэнки? – учтиво спросила Джесс.

– А, конечно. Проходите. – Женщина даже не стала закрывать дверь и просто ушла в дом. Фрэнк и Джесс, поколебавшись, пошли следом по холодному каменному коридору, провонявшему плесенью и керосином. Было даже непонятно, какой запах гуще. Джесс решила, что плесень. Неудивительно, что у Дженни ревматизм. Фрэнк подумал, что сильнее пахнет керосин. Похоже, электричества в доме не было.

Женщина распахнула дверь.

– Фрэнки, к тебе друзья, – сказала она. И вышла в соседнюю комнату – так и не вынув изо рта подпрыгивающую сигарету. Прежде чем дверь за ней закрылась, Фрэнк заметил мольберт и картину на нем.

Сестрички Адамс ждали их в комнатушке, пахло в которой явно скорее плесенью, чем керосином. В ней были кое-какие игрушки, так что скорее всего она считалась детской. Но Джесс подумала, что комната почти такая же безрадостная, как садовый сарайчик, и уж точно такая же темная. Темно было потому, что прямо за окном стояло огромное деревянное мельничное колесо, такое старое, что на нем пучками росла трава, и такое огромное, что мимо него в комнату просачивались лишь редкие лучики света.

Фрэнки кинулась им навстречу так взволнованно, что Джесс стало стыдно.

– Ну что? Что вы с ней сделали?

– Пока ничего, – смущенно ответила Джесс. Фрэнки только поглядела на нее – глаза у нее были большие и голодные. Дженни, съежившаяся на подоконнике, произнесла:

– Так и знала, что вы ничего не сделаете. Никто не смеет. – Она вовсе не издевалась. Просто довольно печально констатировала факт. От этого Фрэнку стало совсем худо, даже хуже, чем Джесс.

– Мы… мы просто хотим отчитаться о ходе работ, – промямлил он. – Мы к ней сходили, и она сказала, что не будет снимать порчу. Пока вот так.

Фрэнки подалась вперед, еще больше расширив глаза.

– Тогда идите и сделайте с ней что-нибудь ужасное. Теперь вы все знаете.

– Зато она не сумела вас обмануть, – сказала Дженни. – Никто не верит, что она ведьма, потому что она такая веселая, и все думают, что это она шутит.

– А ничего она не шутит, – подхватила Фрэнки. – Она настоящая злая ведьма. Правда.

Теперь, поговорив с Бидди, Джесс и Фрэнк обнаружили, что верится в это как-то легче. Джесс по-прежнему в глубине души полагала, что Бидди просто сумасшедшая, но эта уверенность была не настолько сильна, чтобы ее высказывать. Поэтому она ответила:

– Я знаю. Она говорит, у нее с вашей семьей счеты. Обе сестры кивнули.

– Да, счеты, – подтвердила Фрэнки. – А теперь идите что-нибудь сделайте.

– Хорошо, – сказал Фрэнк. – Только… – И он замялся и добавил – голосом резким и даже официальным, потому что ему было так стыдно: – Но надо договориться об условиях, потому что ваш соверен мы принять не можем.

Девочки вытаращились на него.

– Это почему? —спросила Дженни. – Он же стоит больше фунта!

Джесс поняла, что она имеет в виду. В фунте двадцать шиллингов, а в соверене – двадцать один, только, вот досада, соверены уже давно деньгами не считаются. И твердо покачала головой:

– Это нелегальная сделка. – Она сама не очень-то понимала значения этих слов, но была уверена, что слова правильные, к тому же они прозвучали восхитительно официально. На Фрэнки и Дженни это произвело должное впечатление, и они горестно уставились на Джесс.

– Поэтому мы сделаем что-нибудь Бидди, – провозгласил Фрэнк, хотя при самой мысли об этом он снова покрылся мурашками, – если вы пообещаете перестать приставать к… как там его, Джесс?

– К Мартину Тейлору, – подсказала Джесс.

– К кому? – удивилась Дженни.

– К тому рыжему, – объяснил Фрэнк. – Из Усадьбы. Ну, вы его знаете.

– А, к нему! – вскинула голову Фрэнки. Дженни возмущенно подскочила и едва не свалилась с подоконника.

– Мы его терпеть не можем! Он ужасный! Он живет в нашем доме! Это должен быть наш дом, но там теперь живет он, потому что у нас больше нет денег!

– И мы хотим его оттуда вытурить! – заявила Фрэнки.

– Чушь какая! –