Как будто понимая, что мне высказали мягкое замечание, Рафаэль перестаёт улыбаться. Он одаривает меня суровым взглядом, как будто бы подозревает, что если я способен быть саркастичным с Аннамарией, то могу быть таким парнем, который стаскивает печенье из собачьей чашки и потом сам съедает.
Я говорю:
– У механика Донни огромный шрам через всё лицо.
– Ты спросил его, как это случилось? – осведомляется Аннамария.
– Я хотел, но потом Добрый Донни превратился в Злого Донни, и я подумал, что если спрошу, он может продемонстрировать это на моём лице.
– Ну, я довольна, что у тебя есть прогресс.
– Если это показатель прогресса, то, думаю, нам лучше снять домики на год.
Пока она совершает длинные лёгкие движения расчёской, зубчатый капкан распутывает великолепный мех собаки.
– Ты ещё не закончил вынюхивать на эту ночь, не так ли?
– Нет, мэм. Я только начал вынюхивать.
– Тогда я уверена, что ты быстро докопаешься до сути.
Рафаэль решает меня простить. Он улыбается мне ещё раз, и в ответ на заботливый уход, который он получает, издаёт звук истинного блаженства – частично вздох, частично мурлыкание, частично стон наслаждения.
– Ты и правда можешь найти подход к собакам, мэм.
– Если они знают, что ты их любишь, у тебя всегда будут их доверие и преданность.
Её слова напомнили мне о Сторми, то, каким образом мы были связаны друг с другом, нашу любовь, доверие и преданность. Я говорю:
– Людям это тоже нравится.
– Некоторым людям. Вообще говоря, при этом, люди более проблематичные, чем собаки.
– Плохие люди, конечно.
– Плохие, те, которые от случая к случаю переходят черту между хорошим и плохим, и некоторые хорошие люди. Даже глубоко любящие, и у которых навсегда отпала необходимость внушать преданность.
– Здесь есть, о чём подумать.
– Я уверена, ты думал об этом часто, Томми.
– Ну, я пойду ещё немного поразнюхиваю, – заявляю я, поворачиваясь к двери, но потом не двигаюсь.
После расчёсывания длинной пышной бахромы из меха на передней лапе собаки, которую страстные любители ретриверов называют оперением, Аннамария говорит:
– В чём дело?
– Дверь закрыта.
– Чтобы не впускать переменчивого механика, Донни, о котором ты так настойчиво предупреждал меня.
– Она открывается сама по себе, когда я появляюсь перед ней извне.
– Ты хочешь сказать – что?
– Не знаю. Я просто говорю.
Я смотрю на Рафаэля. Рафаэль смотрит на Аннамарию. Аннамария смотрит на меня. Я смотрю на дверь. Она остаётся закрытой.
Наконец, я берусь за ручку и открываю дверь.
Она говорит:
– Я думаю, это мог сделать ты.
Вглядываясь в покрытый завесой ночи мотель, где слегка дрожат деревья, я испытываю страх перед кровопролитием, которое, как я подозреваю, мне потребуется совершить.
– В «Уголке Гармонии» нет настоящей гармонии.
Она говорит:
– Но есть уголок. Убедись, что тебя не водят за нос, молодой человек.
Глава 4
На случай, если за мной наблюдают, я не продолжаю разведку немедленно, я возвращаюсь в свой домик и запираю за собой дверь.
Не так много лет назад почти 100 процентов людей, которые думали, что за ними постоянно наблюдают, признавались параноиками. Но недавно обнаружилось, что во имя общественной безопасности Министерство внутренней безопасности и сотня других местных, на уровне штатов и федеральных агентств, используют воздушные наблюдательные беспилотники такого типа, которые прежде использовались только в заграничных конфликтах – на низких высотах, за пределами полномочий управления воздушным движением. Скоро больше будет беспокоить не то, что когда вы выгуливаете собаку, за вами секретно наблюдают, а что эти быстро увеличивающиеся в количестве беспилотники начнут сталкиваться друг с другом и с транспортными самолётами, и что вас убьёт падающий беспилотник, который наблюдал за вами, чтобы убедиться, что вы подобрали какашки Фидо[28] в одобренный на федеральном уровне пакет для домашних питомцев.
Возвратившись в свой домик, я думаю включить телевизор на канале, по которому идут классические фильмы, чтобы увидеть, дадут ли мне Кэтрин Хепбёрн[29] или Кэри Грант[30] совет, что я должен спать. Но кофеин скоро вставит спички мне в глаза, и, подозреваю, мне необходимо быть, по меньшей мере, на грани клевания носом перед тем, как противник – кем бы или чем бы он ни был – сможет получить ко мне доступ через телевидение.
Я выключаю почти весь свет, так что снаружи это может выглядеть так, будто я закончил исследовать «Уголок Гармонии», и оставляю гореть одну лампу в качестве ночного светильника. Сидя на краю кровати, я ем шоколадный батончик.
Одно из преимуществ жизни в почти постоянной опасности – то, что я не должен беспокоиться о таких вещах, как холестерин и прогнивший зуб. Я уверен, что меня убьют задолго до того, как мои артерии забьются тромбоцитами. Что касается дырок в зубах, я скорее потеряю зубы в жёстких столкновениях. Мне ещё не стукнуло двадцать два, а у меня уже семь искусственных зубов.
Я съедаю второй шоколадный батончик. Скоро, спасибо всему сахару и кофеину, у меня будет такая проводимость, что я смогу принимать радиопередачу с ближайшей ретрансляционной вышки через титановые контакты, которые фиксируют те семь искусственных зубов в челюстной кости. Надеюсь, это не будет станция с величайшими хитами, специализирующаяся на мелодиях диско семидесятых.
Я выключаю последнюю лампу, которая на прикроватном столике.
За кроватью в дальней стене домика окно с открывающимися с помощью ручек створками предлагает вид ночного леса. Две створки открываются внутрь для притока свежего воздуха, а сетка не пропускает ночных бабочек и других вредителей. Сетка подпружинена сверху и легко снимается. Снаружи я заново устанавливаю её, не производя много шума.
Последний аспект моего шестого чувства – это то, что Сторми назвала психическим магнетизмом. Если мне необходимо найти кого-то, местонахождение кого я не знаю, я держу его имя на переднем плане своих мыслей, а его лицо перед мысленным взором. Затем я иду, еду на велосипеде или на машине, без определённого маршрута, следуя туда, куда мне хочется, хотя на самом деле меня притягивает к нужному человеку необъяснимая интуиция. Обычно в течение получаса, часто быстрее, я определяю местонахождение человека, которого ищу.
Также психический магнетизм работает – хотя несколько хуже – когда я ищу неодушевлённый объект и иногда даже когда я ищу место, которое я могу назвать только по его назначению. Например, в данном случае, прохаживаясь позади дуги из домиков и через покрытый лунным светом лес, я держу в уме слово «логово».
Уникальное Присутствие работает в «Уголке Гармонии», кто-то или что-то, что может путешествовать посредством телевидения и отправлять засыпающего человека в глубокий сон, внедряясь в его сны в надежде на то, что пока он спит, его воспоминания за всю жизнь можно прочитать, по его душе поиск