Коре опять снился сон о том, что она идет, не обжигаясь, через свирепый огонь, а наблюдатели удивляются ее неуязвимости. После этого сна на сердце стало легче, она почувствовала себя очищенной, словно пламя сотворил любящий ее Господь.
Вот уже двое суток у нее не случалось мигрени – самый долгий перерыв с тех пор, как начались боли. Она даже стала надеяться, что необъяснимая болезнь закончилась.
Через несколько часов ей надо было принять душ, одеться, отправиться в город и сделать то, что следовало сделать. Чтобы заполнить время, Кора, не уходя с кухни, открыла дневник, который вела вот уже несколько недель. Ровные, почти печатные буквы складывались в курсивные линии, которые плавно текли из-под пера.
Через час она отложила ручку, закрыла дневник и поджарила еще «Ньюске», на тот случай, если у нее больше не будет возможности поесть его. Странная мысль. Фирма «Ньюске» несколько десятилетий выпускала великолепный бекон, и не было никаких оснований предполагать, что она прекратит свой бизнес. Экономика пребывала в ужасном состоянии, многие компании закрывались, но только не «Ньюске». Тем не менее Кора поела бекона, добавив к нему дольки томатов и тост, пропитанный маслом. И опять поделилась с Дикси-Бель.
5
Джейн не стала идти по прямой – от пустого особняка до дома Ханнафина. Держа в руках сумку, она дошагала до конца квартала и прошла еще полквартала, после чего пересекла улицу и приблизилась к дому с севера. Таким образом заметно снижалась вероятность того, что кто-нибудь увидит, откуда Джейн появилась и где оказалась, – вряд ли этот человек стал бы так долго смотреть в окно.
Окаймленные кирпичом каменные ступени вели к глубокой террасе, по обеим сторонам которой начинала расцветать глициния, спускавшаяся с решетчатых панелей. Благодаря этому Джейн была защищена от посторонних взглядов, что облегчало незаконное проникновение в дом. Она вставила тонкий гибкий кончик «Локейда» в скважину и четыре раза нажала крючок, убрав все четыре штифта кодовой панели. Затем вошла внутрь и, прежде чем запереть за собой дверь, громко спросила посреди тишины:
– Эй, есть кто-нибудь?
Молчание. Джейн двинулась дальше.
Внутренняя отделка и мебель, выполненные со вкусом, были выдержаны в одном стиле. Камины из сланца со вделанными керамическими плитками. Мебель в духе той, что производил Стикли[5], с набивной хлопчатобумажной тканью землистых оттенков. Осветительные приборы в стиле «Искусств и ремесел». Персидские ковры.
Благополучный район, большой дом, отделка интерьера – все говорило против предположения о том, что Ханнафин может оказаться некоррумпированным журналистом. Он был газетчиком, а в нынешние времена, когда большинство изданий напоминали анорексичного подростка и понемногу угасали, даже сотрудники крупнейшей ежедневной газеты Лос-Анджелеса не получали больших зарплат. Крупные суммы перепадали только тележурналистам, большинство которых были журналистами в той же мере, что и астронавтами.
Правда, Ханнафин написал с полдюжины нехудожественных книг, три из которых несколько недель пробыли в нижней трети списка бестселлеров. Серьезная, хорошо выполненная работа. Возможно, гонорары он вложил в дом.
Днем ранее, воспользовавшись библиотечным компьютером в Пасадене, Джейн легко взломала систему провайдера Ханнафина и выяснила, что у него есть не только мобильник, но и стационарный телефон, что упрощало дело. Она смогла проникнуть в систему телефонной компании, потому что знала о потайном ходе, который проделал Викрам Рангнекар, суперхакер из Бюро. Викрам Рангнекар, милый и забавный человек, обходил юридические запреты по приказу директора или высокопоставленных чиновников из Министерства юстиции. Перед тем как уйти в отпуск, Джейн стала предметом невинного увлечения с его стороны, хотя в то время была замужем, далекая от этих игр, как будто находилась на Луне. Будучи агентом, Джейн действовала строго по уставу и никогда не прибегала к нелегальным методам, но всегда интересовалась тем, чем занимаются влиятельные коррупционеры в Министерстве юстиции, и разрешала Викраму демонстрировать свое волшебство, когда он хотел произвести на нее впечатление.
Теперь, по прошествии времени, она думала, что предвидела будущие неприятности, свое нынешнее отчаянное положение, необходимость скрываться и что ей пригодятся все трюки, которые показывал Викрам.
Согласно сведениям телефонной компании, кроме настенного аппарата на кухне, в доме было три настольных: в главной спальне, в гостиной и в кабинете. Джейн начала с кухни, а закончила работу в спальне: с помощью маленькой отвертки она снимала нижнюю крышку с телефона, подключала двухфункциональный чип дистанционного управления – подслушивающее устройство, или стандартный жучок, – устанавливала приспособление, отключающее чип, когда вешают трубку, и привинчивала крышку обратно.
Если бы выяснилось, что большая гардеробная при спальне непригодна для ее целей, Джейн нашла бы что-нибудь другое. Но гардеробная ее устроила. Одна дверь на петлях – не сдвижная. Дверь оказалась незапертой, но в ней был ригельный замок: то ли потому, что в гардеробной имелся небольшой стенной сейф, то ли потому, что у покойной миссис Ханнафин водились драгоценные украшения. Вставить ключ в замок, находясь внутри гардеробной, было невозможно. Маленькая стремянка позволяла без труда дотянуться до верхних полок.
У Ханнафина было много одежды от модных фирм: костюмы от Брунелло Кучинелли, коллекция галстуков «Шарве», ящики, набитые свитерами «Сент-Круа». Джейн спрятала среди свитеров молоток, а в карман домашней куртки из синего, в мелкую полоску материала положила отвертку. После этого она потратила десять минут на осмотр ящиков в разных комнатах – не в поисках чего-то конкретного, а из желания составить мнение об этом человеке.
Если бы Джейн покинула дом через переднюю дверь, защелка сработала бы, а засов остался бы незапертым. Увидев засов, Ханнафин понял бы, что в его отсутствие здесь кто-то побывал. Поэтому она вышла через помещение, где стояла стиральная машина, – между домом и гаражом. Замок она не заперла: скорее всего, Ханнафин решит, что это его оплошность.
У боковой двери гаража засова не было, и, когда Джейн вышла и закрыла дверь за собой, сработала самозахлопывающаяся щеколда.
6
Вернувшись в пустой дом, выставленный на продажу, Джейн включила свет в хозяйской спальне – теперь, когда солнце взошло, никто ничего не заметил бы.
Как порой случалось в последнее время, в зеркале она увидела не то лицо, которое предполагала увидеть. После всего пережитого за последние четыре месяца она чувствовала себя постаревшей, измученной страхом, горем, тревогой. Волосы она укоротила и покрасила в каштановый цвет, но тем не менее выглядела почти так же, как в начале всего этого: молодая, двадцатисемилетняя, свежая, с ясными глазами. Трудно было представить, что ее муж умер, а единственному ребенку угрожает опасность, так что она прячет его, – никакой потерянности или тревоги ни на лице, ни в глазах.
В большой сумке среди прочих вещей лежал парик, превращавший ее в длинноволосую блондинку. Джейн надела его, закрепила, расчесала, собрала волосы