Он любит ее, если он в принципе способен кого-то любить. Ей лучше со мной, и Тимур только что сам в этом убедился, а значит, я могу надеяться, что он позволит мне хотя бы к ней приходить.
— Хорошо, Ника, — размыкает он губы, — я беру тебя няней для своей дочери. Ты подпишешь трудовой договор, рекомендую внимательно с ним ознакомиться. Ты теперь такой же обслуживающий персонал, как и остальные сотрудники. И тебе следует знать, какие у меня требования. Если не будешь справляться или же меня не устроит качество твоей работы, договор будет расторгнут в одностороннем порядке.
— Я справлюсь, Тимур, — отвечаю, спокойно глядя ему в глаза, — можешь не сомневаться.
Я говорю правду. Я буду очень стараться, я умею работать, и мне все равно, что это дом Тимура. Он не стал моим домом, я никогда не чувствовала там себя уверенно. Меня больше ничего не держит возле этого мужчины. И я найду способ сбежать и увезти свою дочь. Обязательно.
* * *Смотрю на Нику, и внутри меня бушует настоящая буря. Мое проклятие. Мое искушение. Моя уязвимая точка. Моя черная дыра, в которой без следа исчезает все, что я перед этим надумал, стоит только взглянуть в ее темные как космос глаза.
Даже в очках я ее узнал и в этом дурацком парике. Да, да, я знаю, здесь должно быть совсем другое слово. Но я дал слово не материться — все помнят, да? И я его держу. Насчет секса тоже держу. Если честно, это вообще не напрягает.
Покажите мне нормального мужика, у которого в доме новорожденный ребенок, к которому надо вставать несколько раз за ночь. Какая у него самая большая мечта? Правильно, выспаться. И я сейчас тоже о сексе могу только помечтать целых десять секунд, пока не вырублюсь.
Но я хочу потянуть время, посмотреть, насколько ее хватит. Она настырная и упертая, теперь это совсем другая Ника, не та испуганная девочка, которую я привез на склад в своем багажнике. И не та, которая смотрела на меня восторженными глазами, а я как… ладно, пускай будет долбодятел, считал, что это все потому что я такой прекрасный.
Все еще не могу привыкнуть, что она всего лишь рассчетливая стерва. Но насколько же изменился ее взгляд, когда больше не нужно притворяться! Он стал злым и холодным, и только когда Ника берет на руки дочку, я узнаю в ней ту прошлую Веронику.
Ее слезы обжигают мне сердце, от звука ее голоса у меня в голове полный бедлам. Я перестаю себя контролировать. Мне хочется подойти, сесть у ее ног, обнять колени и уткнуться лицом в руки, в которых она держит нашу дочь.
Точно идиот, клинический. Тот, кто предал однажды, предаст еще не раз. Слишком много лжи было намешано в наших отношениях, и я простил ее, это правда. Но забыть не получается, а как забудешь, если даже дочь — это результат ее обмана?
Я не должен подпускать Нику к себе, я ее знаю. Она снова пролезет в меня незаметно, просочится и растворится в крови. Станет моим воздухом, без которого я не смогу дышать, а потом снова предаст.
Не хочу больше чувствовать эту боль, но моя девочка так сладко спит у нее на руках. Как же я замахался один, кто бы только знал! Няни, как на подбор, мне попадаются какие-то ущербные.
На первый взгляд няни как няни, но когда очередная соискательница берет на руки мою дочь, внутри все переворачивается. Все бесит, все не так. Держит не так, смотрит не так, говорит с ней не так. И самое отвратительное, что я отчетливо понимаю — не просто не так, а не так как Ника…
Я знал, что она придет. Она уже приходила, дважды я лично ее прогонял, а потом несчетное количество раз поручал это сделать охранникам. На меня весь персонал косится как на зверя, который отобрал ребенка у матери. И только я знаю правду, я и Демьян, но никому этого больше знать не нужно.
Узнал ее сразу, как только увидел из окна. Она шла по двору в бесформенной юбке, нелепой блузке, которая делала ее похожей на учительницу на пенсии. Очки, сумка, парик из серии «я упала с самосвала». Какой дебил ее так нарядил?
Захотелось подойти, сорвать с головы это подобие прически, очки, блузку с юбкой. Выбросить к чертям и обнять. Сказать, что соскучился просто жесть как. Попросить, чтоб вернулась — если надо, на коленях. Она согласится, обязательно, пускай даже ради дочки.
Потому и попросил Нину Аркадьевну, горничную, принести малышку. Она новый человек в доме, Нику не знает. Я многих сменил, если было хоть малейшее подозрение на связь с Самураем.
Яростно мотаю головой, прогоняя чертовы мысли. Нет, я больше не позволю Нике проникнуть себе под кожу. Нельзя, мозги «плывут» уже только от одного ее присутствия. Или может это все от недосыпания…
Я смотрю, как она кормит мою дочь, и понимаю, что никого не найду лучше для ребенка. Ника качает малышку, тихо напевая колыбельную, целует ее пальчики, а я стараюсь не смотреть на прикрытую уродливой блузкой грудь.
Стоп, Талер, кажется, кто-то тут распинался, что ему не нужен секс. Да, это правда, по крайней мере, пока, но мне однозначно нужна няня. И я ее уже нашел.
Глава 2
Встаю с кресла медленно, чтобы не разбудить дочку.
— Давай ее мне, — говорит Тимур, протягивая руки, а я не могу от нее оторваться. Моя теплая девочка пахнет молоком, она спит, прикрытая блузкой, и мне кажется, что мои руки к ней приросли.
— Можно я еще ее подержу? — спрашиваю тихо, с мольбой заглядывая ему в глаза. Не знаю, зачем это делаю. Наверное, пытаюсь найти того Тимура, которого так долго любила.
Но его там нет, этот Тимур — непробиваемая гранитная скала, и я осторожно отнимаю малышку от груди. Она всхлипывает во сне и морщит носик, готовясь заплакать. Тим смотрит на нее, поджав губы, и начинает расстегивать рубашку.
Мы стоим в двух шагах от его спальни, и я изо всех сил прогоняю от себя воспоминания, как сама это делала. Тим часто меня просил помочь ему раздеться. Или одеться. Ему нравилось, когда я неторопливо продевала пуговицы в петли…
Прямо передо мной оказывается умопомрачительный мускулистый торс, где каждая мышца будто высечена из камня. Он тоже из моей прошлой жизни. Я старательно отворачиваюсь, наклоняю голову, чтобы отгородиться стеной волос — своих собственных, парик валяется где-то в углу. Я даже глаза закрываю, но резкий голос Тимура заставляет вернуться