– К сожалению, все столики заняты.
Я никогда не делал этого раньше, но надо с чего-то начинать. Я достаю бумажник, тяну из него несколько самых крупных купюр.
– Может быть… – начинаю я.
– Нет, ни в коем случае, что вы. – У него глаза округляются от ужаса, будто это не деньги, а использованная туалетная бумага.
– У меня очень важная встреча, – объясняю я. – Это вопрос жизни и смерти.
– Я сожалею, но ничем не могу помочь. Куда вы?
Я протискиваюсь мимо него в зал.
– Кажется, я заметил своих знакомых, вы позволите?
Ресторан компактный, столиков всего ничего. Я так понимаю, это примета того, что к каждому посетителю здесь особое отношение. Еще не доводилось бывать в таких местах, но мне здесь определенно нравится. Я выискиваю потенциальную жертву. Влюбленные парочки для моего плана не сгодятся. Мужчина наверняка заартачится и демонстративно оскорбится, чтобы его избранница не подумала, что он готов поменять свидание на деньги. Мужские компании тоже отпадают – их не соблазнить деньгами, они сами, если скинутся, в состоянии купить этот ресторан с потрохами. А вот те две женщины…
Одна украдкой фотографирует другую, понятное дело, если ты побывал в таком месте и не рассказал об этом в соцсетях, то это не считается. Обе чахнут над какими-то десертами, значит, не могут позволить себе более серьезные блюда. Думаю, им будет за счастье мое предложение. “Представляешь, какому-то идиоту не жить не быть понадобился наш столик, потому что других мест не было. И он предложил заплатить нам! Знаешь сколько? Ты не поверишь! И это не на двоих, а каждой. Ну не придурок ли? Конечно, мы согласились, тем более, что уже собирались уходить”.
Я твердым шагом приближаюсь к столику, сажусь на свободный стул.
– Прошу вас, – говорю я с улыбкой, – прикройте меня, сделайте вид, что мы старые друзья… – Они пялятся на меня ошарашенно. У одной черничный десерт капает к поднесенной ко рту ложке. – Ладно, хотя бы сделайте не такой испуганный вид. У меня для вас деловое предложение.
Они вопросительно переглядываются. Та, что с черничным десертом, кладет ложку в тарелку, промокает губы салфеткой. Другая почему-то начинает листать меню: вдруг там есть информация, что к десертам прилагается собеседник противоположного пола.
– Предложение беспроигрышное, – говорю я, и краем глаза вижу, что к нам осторожно приближается верзила, а за ним, будто на буксире, семенит затянутый в жилетку администратор. – Вам ведь здесь понравилось? – я киваю на десерты. – Сфотографироваться успели? Давайте так: я закрываю ваш счет и даю сверху в три раза больше. Калькулятор понадобится?
В ответ ни слова. Вновь переглядываются. Мой последний козырь – честность.
– Войдите в мое положение. У меня свидание. Я пообещал своей девушке, что мы будем ужинать именно здесь. Вы – моя последняя надежда.
Та, что с черничным десертом поджимает губы. Другая откладывает меню в сторону. У меня за спиной вежливо покашливают. Я уверен, что дамы согласятся.
– Excuse me, – говорит та, что с черникой. – I don’t speak russian. Can you please leave us alone?
Ах, чтоб тебя. Мимо. Я поднимаюсь и в сопровождении верзилы выхожу на свежий воздух.
– Где-то я тебя видел, – говорит он мне в спину.
К ресторану подъезжает такси, из него выходит Аида.
– Они на обслуживании, – говорю я.
Она хохочет.
– Не знаю, на что ты надеялся. Ладно, не падай духом, тут неподалеку есть еще одно местечко.
Мы идем мимо бутиков и салонов красоты. Идем минут двадцать, наверное.
– Ты же говорила, неподалеку.
– Тебе не помешает проветриться.
Ресторан, куда приводит меня Аида, на мой вкус самый обыкновенный. Даже верзилы у входа не наблюдается. Еще и народу битком.
– Здесь безупречная кухня, – говорит Аида, прочитав мои мысли.
Мы усаживаемся за крохотный столик, больше похожий на тумбочку. Я заказываю что-то необязательное и – самое дорогое шампанское.
– Шампанское сразу, – говоря я официанту.
– Что празднуем? – спрашивает Аида.
– Нашу встречу.
Она смягчилась, точнее, стала чуть более безразличной. Это неприятно.
– И что это было? – вскидывает она брови.
– Ты о чем?
– О переговорах. Что за спектакль одного актера?
– Писателя, – поправляю я. – Но мне нечего больше сказать. Я хочу написать книгу. Свою книгу.
– Ты написал “Антитезу”.
– Она не в счет. Она не выстрелила.
Стоит галдеж. Из окон открывается вид на московские пробки.
– Что тебе мешало написать ее раньше?
– Если ты думаешь, что сможешь уговорить меня…
– Ничего я не думаю, – она, кажется, снова начинает злиться. Так мне больше нравится. – Я пытаюсь понять твою мотивацию.
– Кстати об “Антитезе”. – Я хочу подбросить полешко в костер. – Если я сейчас никак не связан с “Доносчиком” и “Бестселлером”, то может быть, вы ее опубликуете?
– Хрена с два. Это я не вам, – говорит она официанту, который спросил, может ли он забрать меню. – Ты совсем берега попутал? Неужели ты затеял все это, чтобы опубликоваться в “Бестселлере”?
– Да нет, конечно. Просто подумалось…
– В “Бестселлере” тебя не опубликуют. Даю тебе слово.
– Не зарекайся, – говорю я.
Она смотрит удивленно.
– В смысле?
Я набиваю рот салатом. Черт, действительно безупречно. Приносят и разливают по бокалам шампанское. Чокаться со мной Аида не стала. Пьет залпом.
– Тебе чего от меня надо? – спрашивает девушка.
– Собственно, тебя и надо, – говорю я. – Ты приносишь мне удачу.
– Чего? И какую удачу я тебе принесла?
– Это долгая история.
Она не настаивает, чтобы я рассказал. Раздумывает, что все это значит.
– Хорошо, – говорит Аида. – Еще вопрос: ты куда делся той ночью? Я как дура тебя по всей квартире искала. Думала у тебя такой бзик, типа, спрятаться. Ну я же пьяная еще была. Реально, полчаса бродила туда-сюда.
Я засмеялся.
– Извини, – говорю. – Я женат.
– Это я поняла. Но ты же сам…
– Ничего я не сам. Я думал…
– Да брось ты свои отговорки.
– Это не отговорки.
– Окей. Сегодня мы тоже в прятки будем играть?
Она опустошает второй бокал.
– Молчишь?
Она по-мужски хватает меня за ворот рубахи, встряхивает. Приборы на столе бьют чечетку.
– А расскажи мне, друг мой, о чем будет твоя книга? Мне очень интересно узнать.
Я мягко пытаюсь выбраться из ее хватки. На нас оборачиваются.
– Я еще не знаю. Но обещаю, что тебе найдется в ней место.
Она тянется ко мне губами…
Глава пятнадцатая
У меня вопрос. Наверное, Горазд, он обращен к тебе. А с какой радости мне быть откровенным? Почему я должен выкладывать все как на духу? Ты, видимо, думаешь, что если жить мне осталось пару дней или того меньше, то меня потянет исповедаться. Что ж, ты недалек от истины, но проблема в том, что никакая это не исповедь, а форменный допрос с пристрастием, я бы даже сказал, пытка. Да, никто не тянет меня за язык, но мы оба понимаем, что эта, с позволения сказать, книга – мой единственный шанс оправдаться перед Лидой, человечеством и самим собой. Поэтому я не могу молчать. Мне