— Сколько можно повторять! Я не знаю, почему она убежала! — раздраженно сказала Ирина. — Она взвилась, крикнула: «Не трогайте меня!» и выскскочила… Не такая уж я мегера, чтобы ее прогонять.

— Наверное, запоздалый шок. Такое бывает, — прогудел Никита. Он повернулся к Корсакову и спросил: — Ты огорчен? Мне кажется, она начинала тебе нравиться. Да и неудивительно, если вспомнить ее первое появление на сцене — как Венера из раковины — нагая, в одной лишь морской пене.

— Я огорчен? С чего ты взял? — сухо перебил его Алексей.

— Нет, я просто так, — поправился Бурьин, миролюбиво выставляя вперед ладони.

Между тем Корсаков подумал, что Никита был прав. Если он еще и не привязался к Лиде, то был, во всяком случае, на пути к этому. Она показалась ему сильной и незащищенной одновременно. Было в ней нечто, пробуждавшее интерес: и какая-то скрытая тайна, и мудрость, и ее способность угадывать мысли, хотя порой она вела себя как ребенок. Но, с другой стороны, то, что она исчезла раньше, чем он успел увлечься, возможно, и к лучшему.

— У нее нет ни копейки денег, и я не уверен, что в Москве она кого-нибудь знает, — сказал он. — Если она к вам вернется…

— Разумеется, — догадалась Ирина. — Вам позвонить, если она появится?

— Да… Хотя лучше нет.

В коридор высунулся Павел и крикнул:

— Готово! Расшифровал!

Они бросились в кабинет. На экране компьютера слева были таинственные значки, а справа напротив них перевод.

«2лЗз1ь7 554чь 553 4ьр 1ч7, 4 9л1к1льщ7к! бы 2ьЗрбь 94з551л, в 6363 24 крыб1 61Й551. У91в 2 553632, в зЗьлЗ з1рыб 2у55дук. 7щ7, 551йдЗшь, быбь ь4ж36, 554 4264р4ж355 б2дь. 9324к уж 2ы9л362я.

9р4щ1й, 4 9л1к1лыц7к, бы 264Й 551 2бр1жЗ 61й55ы!»

— Тупейший шифр, — сказал Павел. — Разведчиков за такие убивали на месте, чтобы не позорили профессию. Часть букв осталась на местах — другую часть заменили на цифры. Вся трудность сводилась только к подсчету вероятностей. Например [1] — это [а], [2] — [С], [3] — [Е], [4] — [О], [И] — [7], [П] — 9, [Т] — [6] итак далее… Некоторая сложность только с числами выше 10. Мне пришлось поломать голову, пока я понял, что сочетание 55, например, означает [Н]. Но не буду вас утомлять. Вот перевод.

«Слезами ночь не омрачи, о плакальщик! Ты смерть познал, в тебе сокрыта тайна. Упав с небес, в земле зарыт сундук. Ищи, найдешь, быть может, но осторожен будь.

Песок уж сыплется. Прощай, о плакальщик, ты стой на страже тайны!»

— Неужели ты думаешь, что эта белиберда что-то означает? — поинтересовался Бурьин, когда они садились в машину.

— У меня для тебя хорошая новость. Ты ведь любишь ходить в музеи? — спросил Алексей. Никита с тревогой уставился на него:

— Я?

— В таком случае крепись: завтра мы едем в музей. Никита вздохнул и вставил ключ в замок зажигания.

— Федька вон тоже ходил, и чем все это закончилось… Лучше бы сходили в зоопарк. Там есть такая горилла, видел бы ты ее рожу — вылитый я! — грустно сказал он, трогая машину с места.

Изредка из зелени раскинувшихся у дороги кленов выплывал загадочный круг света от фонаря. Темные громады домов справа и слева создавали ощущение, что они проносятся на лодке по узкому дну каньона. Корсакову это напомнило его студенческие путешествия по Истре.

— Почему ты никогда не ходил с нами в поход на байдарках? — спросил он Бурьина. — Вечерами бывало очень романтично. Девушки, шашлыки.

— Ага… И еще комары, и слепни, и на горшок в кустах, — проворчал тот.

Они выехали на Садовое кольцо. Машин на шоссе в этот час было мало, но неожиданно послышался оглушительный рев, и, низко пригнувшись к рулю, их обогнал на мотоцикле парень в кожаной куртке.

Не успел гул мотоцикла затихнуть в отдалении, как по той же полосе с воем промчалась реанимационная «Скорая помощь».

— Эскорт? — усмехнулся Бурьин.

«Кто бы говорил», — подумал Корсаков, вспомнив, как приятельсегодня днем обгонял грузовики.

На другой день, проснувшись около часу дня, Корсаков услышал плеск, и из ванной на мгновение вынырнуло все в мыльной пене лицо Бурьина.

— Решил сбрить бороду! Кстати, бритву я взял твою, не возражаешь? Сейчас смою! Ой, мама! Ну разве я не симпампунчик? Пол-лица загорело, а весь подбородок белый! — похвастался он.

Корсаков подошел к открытому окну. Номер был на восемнадцатом этаже, и далеко внизу виднелся козырек гостиницы с башенками.

С верхнего этажа донесся густой баритон, скверно певший арию.

— Кажется, это Шлепков, но я не уверен, — задумчиво сказал Корсаков. — Интересно, можно ли это как-нибудь проверить?

— Проверить? Запросто! — Никита высунулся из окна и прорычал: — Эй, ты, Шлепков, заглохни! Поднимусь — шею сверну!

Окно наверху сразу захлопнулось.

— Действительно Шлепков! И как ты их отличаешь? — согласился Бурьин, с уважением поглядывая на бывшего однокурсника.

Приятели спустились в кафе, где Бурьин сразу же довел до состояния легкого обморока старенькую официантку.

— У вас мясо есть? — прогрохотал он. — Еще не готово? Тогда давайте двадцать сосисок и пива бутылки четыре.

— Сколько сосисок? — переспросила официантка. — Двадцать?

— Двадцать —