Музыканты добирались до Фрунзе железной дорогой. Это был какой-то страшный южный поезд, где в туалете плацкартного вагона дверь была выломана и для создания интимной обстановки просто прислонялась к косяку. Через три дня пути «агатовцы» вышли на перрон не менее измождённые, чем встречавшая их менеджер. Только прохладные арбузы и дыни в гостинице вернули всех к жизни.
Вадим Самойлов, Фрунзе, август 1988 года
Концерты получились потогонными в самом прямом смысле – в середине августа во Фрунзе столбик термометра плясал около отметки 45 градусов. Но народ валом валил в Русский драматический театр имени Крупской – реклама в газете «Вечерний Фрунзе» (12.08.1988) была шикарной. Журналистка Е. Соболева разговаривала со Свердловском по плохо работавшему телефону, и в результате помех на линии молодые музыканты превратились в монстров советского рока. «Поклонники могли лишь слышать эту группу, а не видеть. Потому что ансамбль раньше выступал только в нескольких московских домах культуры… А вот с записями им повезло – на Всесоюзной фирме "Мелодия" выпущено четыре диска… Одна из последних удач группы – съёмки в коммерческом фильме "Асса"». Ни одно из этих утверждений не соответствовало действительности, но после такого анонса за кулисы к опешившей «Агате» пробивались девочки с цветами и блокнотиками для автографов.
Парково-танцевальный аппарат под руками Кузнецова зазвучал вполне сносно. «Саша наш – такой интересный звукооператор, для него чем хуже условия, тем лучше он делает. Чудовищный аппарат к концу концерта зазвучал как фирменный», – вспоминал Май.
Один из фрунзенских концертов по счастливой случайности сохранился. Его записал на принесённый магнитофон местный меломан, подсевший к пульту Саши Кузнецова. Слушая эту запись, становится понятно, что летом 1988 года группа находилась на развилке: продолжать ли наметившуюся на «Втором фронте» линию с мрачновато-романтическими образами в песнях или уйти в острую социальность, подобно собиравшим в тот сезон стадионы «ДДТ» и «Телевизору». Такие композиции, как «Мой коллектив» («Монолог рабочего Верх-Исетского металлургического предприятия нашего города», – как представил её Вадик) и «Взгляд на нашу историю» («Перестреляна, перепахана, перестроена, перекормлена переломами, пере-Родина») вряд ли смотрелись бы органично в репертуаре группы через год-два. А фрунзенской публике они нравились. Ходоки за сцену даже пеняли музыкантам, что одна из их песен «недостаточно социальна». Имелась в виду «Пантера».
После первого почти аншлагового концерта Чистова взяла у организаторов гонорар сразу за семь выступлений «Агаты». За последние три договорились расплатиться после окончания гастролей. Но в день последнего концерта фрунзенцы заартачились: мол, в кассах остались непроданные билеты, а денег вам и так уже заплатили много. Лена стала громко возмущаться, и «главный», опасаясь скандала, пригласил её для окончательной расплаты к себе домой в 11 вечера. В гостинице состоялся военный совет – уральцы опасались покушения на своего менеджера. Разработали план: вся группа ждёт в кустах, если Лена через 20 минут не выйдет из нехорошей квартиры, то туда вломятся все уральские рокеры, находящиеся на тот момент в Киргизии. С бьющимся сердцем Чистова позвонила в дверь: «Я увидела двух мужчин в таких халатах, что стало ясно: женщины их не интересуют вовсе и опасались мы зря. Парочка затеяла восточный торг, причём такой жаркий, что я забыла про обговоренный срок. Через 20 минут, когда я уже с полной суммой в кармане сидела и пила кофе, в квартиру ворвались рокеры. На их физиономиях ясно читалось, что за меня они готовы порвать кого угодно. Вот тогда я поняла, что мы – одна команда!»
Сегодня Вадик называет состав 1988-го – начала 1989-го золотым: «К тому времени уже сложился авторский состав: я, Глеб и Саша. Петя органично примыкал к нашему трио – мы все вышли из Асбеста, из одной школы, все были провинциальными ребятами, одинаково заточенными на успех. Мы, возможно, по-разному, но всё равно схоже ощущали наше восхождение в ранг всесоюзно известных музыкантов. Это очень объединяло».
Августовское выступление «Агаты Кристи» посетил тогдашний студент медицинского института Михаил Козырев: «Кто-то из соседей по залу в главном учебном корпусе УПИ авторитетно шепнул мне, что на самом деле "Агата Кристи" – это "ВИА РТФ УПИ". Меня сильно впечатлила внешняя опереточность в сочетании с депрессивными мелодическими созвучиями и текстами. Мне показалось, что это казино-вариант группы "The Cure": Вадик был очень похож на Роберта Смита, и у всех были безумные начёсы и готический макияж. В ту пору я уже знал любовь наших земляков к боевой раскраске (один "Наутилус Помпилиус" чего стоил), но эти красавцы были просто иконами стиля. Особенное впечатление произвёл Глеб. Он сидел на стуле, и амплитуда его колебаний вызывала восхищение. Он буквально плясал сидя. Одна его нога была постоянно вытянута вперёд, другая – подогнута в колене, а своей бас-гитарой он выводил в пространстве немыслимые пируэты. Кто-то, может быть, тот самый сосед, поделился достоверной информацией, что Глеб – инвалид с детства и стоять он не может. Я стал испытывать к бедняге трепет и уважение: какой чувак молодец! Ходить не может, а сидит и играет! Всё это было ни на что не похоже. Сочетание поп-оперетты с рок-н-роллом, пафосного посыла с глумлением над этим самым пафосом… "Агата Кристи" с первого увиденного концерта произвела на меня глубокое впечатление!»
9 сентября состоялась свадьба Вадима и Тани. Никто специально не подгадывал, но молодожёны вошли в зал ЗАГСа в 15:15 09.09.88. Кто-то обратил внимание на магию цифр, и все сошлись во мнении, что брак будет счастливым. Торжество прошло в стройотрядовском духе с традиционными игрищами и песнями хором. В свадебное путешествие молодожёны уехали в посёлок Джубга недалеко от Геленджика. Именно на тамошнем пляже появилась на свет песня «Viva Kalman!»
Свадьба Татьяны и Вадима Самойловых, 9 сентября 1988 года
«Я уснула на песке и естественно сгорела, потому как Самойлов вовремя меня не перевернул или не разбудил, – вспоминает Таня. – Просыпаюсь, а он говорит: "Я придумал песню!" И начинает её пересказывать: "Вот