Рагнарссон проскочил в закрывающийся люк и флайер рванул вверх. Мало кто удержался на ногах. Вильям уселся на свободное место, пристегнулся и несколько минут сидел, закрыв глаза и приходя в себя.
— Ничего, ребята, — капитан, сам больше похожий на истощавшее пугало, еще пытался взбодрить подчиненных. — Мы еще покажем этим ящерицам…
— Ага, — вздохнул Арагонес, когда Рагнарссон отошел, — покажем задницу, удирая, клянусь Святой Девой!
— Интересно, откуда они знали, что хватит одного флайера? — Гаррисон недоуменно почесал лоб.
— Шлем этот не только защищает твою башку, лишенную мозгов, — ответил Фрезер, — а сообщает, жив ты или отдал концы! Ясно?
Флайер завалился на бок, так, что Вильяма швырнуло об стенку, потом ускорился. Трюм огласился воплями и проклятиями, по полу прогромыхала выпущенная кем-то из рук винтовка.
— Что они там, с ума посходили? — гневно вопросил Арагонес.
— Нет, — невозмутимо ответил Ли. — Просто по нам стреляют.
— Э, да? — лицо латиноамериканца мгновенно стало белым. — Спаси нас Святая Дева!
Молитва оказалась действенной, полет выровнялся. Спустя примерно час снаружи раздался глухой удар, потом что-то загрохотало, словно вытаскивали якорь размером с дом.
— Поднимайся, поднимайся! — вдоль трюма прошел Рагнарссон. — Прибыли!
Люк распахнулся, открыв ярко освещенный коридор.
Дорогу от флайера к "Оружейному комплексу № 22" Вильям запомнил плохо. Сознание мутилось от усталости, в голове гудело, словно там завели бетономешалку, перед глазами что-то мелькало.
Очухавшись, обнаружил, что успел снять шлем и бронежилет. Винтовка, поставленная на предохранитель, стояла там, где положено.
— Эй? — на него обеспокоенно глядел Ли. — Ты что, уснул? Нам пора, пойдем!
— Ага, хорошо, — Вильям поднялся, побрел вслед за товарищами.
В недрах звездолета царила мрачная тишина, будто экипаж попрятался. Никто не попался навстречу легионерам, пока они добирались до расположенных на седьмой палубе "казарм".
Завидев койку, Вильям ощутил, что не в силах сделать и шага. Не раздеваясь, рухнул на нее, успел только ощутить, как щеки коснулось шершавое одеяло, после чего уснул.
Глава 4
Угол голографии измялся, а Джудит на ней почему-то выглядела печальной. Вильям лежал, отвернувшись к стене, и бездумно смотрел на карточку, время от времени касаясь ее.
Он дорого заплатил бы, чтобы снова оказаться в Ливерпуле.
Вспоминался дом — выглядевшая тесной двухкомнатная квартира в огромном жилом блоке, ежедневные поездки на работу и обратно, такие притягательно скучные, физиономии сослуживцев, некогда казавшиеся унылыми, а теперь почему-то симпатичные…
Все, что когда-то было обыденным, теперь представлялось интересным и живым, события последних дней казались страшным сном, оставившим после себя синяки и ссадины, а также ноющую слабость в мышцах.
Вильям поднял руку, взгляд его уперся в болтающийся на запястье узкий браслет с крошечным циферблатом, на котором без особой спешки меняли друг друга цифры: 9:319:12:33:19… 18… 17… 16…
Он чуть не вздрогнул от внезапно накатившей ненависти, захотелось расколотить проклятый индикатор об стенку, чтобы не видеть его больше никогда, никогда…
Хлопнула дверь, и полный сдерживаемой ярости голос прорычал:
— Взвод, смирно!
Заскрипели койки. Вильям остался лежать, как лежал, только сунул карточку под подушку. "Не встану, — подумал с озлоблением, — пусть хоть под трибунал отдают! Надоела эта армия, ну ее к дьяволу!".
— Так, рядовой, приказ касается и тебя! — судя по звуку шагов, Фрезер подошел вплотную. — Или тебя поразила глухота? Смирно, я сказал!
— А мне плевать на все приказы! — Вильям повернулся, с вызовом глянул в черное лицо. — Что толку выполнять их, если в конечном итоге ты превратишься в груду дохлого мяса?
— Срань Господня! — на мгновение сержант опешил. — Ты что, рядовой, наложил в штаны? То-то я думаю, почему здесь так воняет! А ну встать, смирно!
Вильям исполнил приказ еще до того, как осознал его. Недели муштры не прошли даром — тело выучилось четко реагировать на команды. Вот и сейчас оно вскочило с койки и выпрямилось, вытянув руки по швам и выпятив грудь.
— Так-то лучше, — проговорил Фрезер. — Запомни, рядовой, если хочешь быть солдатом, а не трусливой мокрицей, то должен научиться терпеть поражения. И ты будешь жрать дерьмо, если тебе это прикажу я! Ясно?
— Никак нет, сэр! — глумливо ответил Вильям. — Лучше быть живой мокрицей, чем мертвым солдатом!
Ярость затопила его, в этот момент уроженец Ливерпуля ненавидел сержанта как настоящего врага. Не соображая, что делает, размахнулся и ударил, целясь в отвратительную физиономию.
Пол оказался твердым, а выступившая из разбитой губы кровь — соленой.
— Очень плохой удар, рядовой, — издевательский голос сержанта прозвучал откуда-то из вышины. — Надо же так ударить, чтобы самому упасть! Извиняет тебя лишь то, что рукопашному бою вас не учили! Встать!
Обида пылала в душе. Фрезер разобрался с ним, как с мальчишкой. Очень хотелось повторить атаку, но Вильям сдержался. Заскрипел зубами и встал. Выпрямился, глядя мимо сержанта.
— Нам всем хреново, рядовой, — сказал тот неожиданно тихо. — И мне, и простым легионерам, и офицерам… Но если мы начнем распускать нюни, как ты, то те, кто остался на Тритонии, никогда не будут отомщены! Помни об этом!
Лицо Фрезера сделалось непроницаемым, он отошел на привычное место у двери.
— Упор лежа принять! — огласила "казарму" зычная команда. — Раз-два! Раз-два!
Вильям сгибал и разгибал руки, с ненавистью глядя в пол. Пусть ему придется отжиматься по тысяче раз в день, но он будет делать это хоть десять лет, а потом вернется домой. Обязательно вернется.
Рядом надсадно сопели другие легионеры.
Звездолет вздрогнул всем огромным корпусом, по нему прошла мгновенная судорога. Когда она стихла, под потолком чихнул динамик корабельной трансляционной системы.
— Говорит майор Николаидис, — сообщил он гнусавым голосом. — Мы совершили посадку на планете Урдистан. Высадка в полной выкладке — через тридцать минут! Прочую информацию до вас доведут командиры подразделений!
Динамик кашлянул второй раз и отключился.
— Что за Урдистан такой? — спросил Вильям, отстегивая противоперегрузочные ремни и выбираясь из койки.
— Видят духи, колония, — ответил Ли, спрыгивая со своей верхотуры на пол. — Основана лет тридцать назад. Вроде тут какое-то сырье добывают.
— Понятно, — заключил Вильям. — Не курорт.
Через тридцать минут они стояли в толпе соратников, ожидая, когда заработает трап. Лица были мрачные, никто не шутил и не разговаривал.
— Не толпиться, по одному! — в открывшемся тамбуре возник один из лейтенантов. — Пошли!
Вильям шагнул на трап и тут же в лицо ударил горячий, сухой ветер, несколько песчинок больно кольнули щеку. С высоты люка виднелся небольшой городок, за которым блестело серебром то ли море, то ли озеро. В белесом небе болталось маленькое белое солнце, а во все стороны простирались горы ярко-оранжевого песка.
— Совсем как на родной базе, — пробормотал Арагонес. — Помилуй нас Святая Дева, но что-то мне подсказывает, что без рытья окопов обойтись не удастся!
Космодром оказался крошечным, едва на десяток кораблей, у здания диспетчерского пункта суетились какие-то люди в белых, сверкающих на солнце шлемах.
— В колонну — стройся! — прозвучало из наушников.
Только в этот момент, когда все выжившие собрались на открытом месте, Вильям осознал, насколько страшные потери понес на Тритонии Первый Ударный Полк.