Соседи по камере, к счастью, его не услышали. Руфус продолжал болтать, а косматый старик, откликающийся на имя Джон, дремал. Их дела не попадали под действие закона об ускоренном делопроизводстве, так что оба пока могли ни о чем не беспокоиться.
— Так вот, ежкин кот… — Руфус прервался на полуслове, вслушиваясь в грохочущий лязг, донесшийся со стороны двери.
— Вильям Снарк? — вопросил заглянувший в камеру могучий негр в форме. — Собирайся и пошли.
Вильям ощутил, как залязгали зубы.
— Иди, парень, и смотри, не облажайся, — проговорил Руфус и хлопнул Вильяма по спине. Джон открыл глаза и проворчал нечто одобрительное.
Вильяма заковали в наручники и вывели из камеры. Пока шли по коридорам и поднимались в лифте, невольно вспоминалось прошлое: детство в Халтоне [1], закончившееся после гибели родителей во время орбитальной экскурсии; обучение в Глазго, поездки в горы; последний год — работа в архиве, встречи с Джудит, походы на матчи «Ливерпуля» и в «Красный мир»…
С внезапным холодком осознал, что сегодняшний приговор уничтожит все это с легкостью пресса, дробящего камни, останется на биографии Вильяма Снарка огромным черным крестом. Перечеркнет надежды на успех, карьеру и благополучную семью.
В похожем на крошечный театральный зал помещении Вильяму благодушно улыбнулся Элайджа Мак-Нил.
— Не стоит так переживать, — проговорил адвокат, когда подзащитного усадили рядом с ним. — Я сделаю все, что смогу.
— Клянусь четверкой, мне кажется, что сегодня этого не хватит, — уныло сказал Вильям.
— Встать, суд идет! — объявил судебный пристав. Мак-Нил, Вильям, а также сидящий через проход обвинитель поднялись и сквозь боковую дверь вошел судья. Седой парик сидел на нем криво, а морщинистое лицо напоминало мордочку разгневанного мопса, но это вовсе не казалось смешным.
В черном балахоне судья выглядел зловеще, как ангел смерти.
— Садитесь, — заняв место на возвышении, он махнул костлявой лапкой, — смотрю я, зрителей сегодня немного…
Его честь изволил пошутить. Насколько Вильям знал, на ускоренные процессы зрители не допускались.
— Итак, начнем, — проговорил судья, и взгляд его крошечных, блестящих, как металлические шарики, глаз, остановился на Вильяме.
С этого момента бывший сотрудник архива утратил всяческую способность мыслить связно. Его о чем-то спрашивали, он отвечал, потом адвокат и обвинитель некоторое время пикировались, пока судья не грохнул молотком так, что гул прокатился по залу.
Изучение материалов — полицейского рапорта и медицинского заключения — сменилось опросом свидетелей. На неудобном даже на вид стуле чуть в стороне от судейского помоста один за другим появлялись собутыльники Вильяма по "Красному миру".
Все они, как один, краснели и путались в речах, пугливо отводили глаза, натыкаясь взглядом на Вильяма. Затем пошли какие-то незнакомцы, эти говорили более уверенно.
Мак-Нил старался вовсю. Он задавал каверзные вопросы, пытался сбить особо рьяных свидетелей с толку, то и дело апеллировал к каким-то законам и актам еще времен короля Ричарда Львиное Сердце.
Судья наблюдал за происходящим с олимпийским спокойствием.
А потом все закончилось. Вильям обнаружил, что стоит мокрый, как искупавшаяся мышь, что все молчат, а судья, величественный и грозный, поднялся с места.
— Сегодня, двадцать девятого мая две тысячи девяносто восьмого года, — начал он, прокашлявшись.
Перечисление статей каких-то там кодексов и законов увенчалось тяжелым, как одна из плит Стоунхенджа, словом "ВИНОВЕН". Вильям пошатнулся, ноги стали как ватные.
— Виновен в преднамеренном нанесении тяжких телесных повреждений, повлекших за собой увечье, — повторил судья, буравя подсудимого взглядом, — и приговаривается к десяти годам каторги на рудниках Соргирана.
Элайджа Мак-Нил вздохнул и сгорбился. Десять лет на приисках ледяной планеты, вращающейся вокруг чахлой, но активно излучающей звезды означали смертный приговор.
Молоток ударил, точно вбивая в гроб последний гвоздь.
— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, — закончил судья и тут в его речи появилась едва заметная пауза, — но… Но, как вам, скорее всего, неизвестно, три дня назад Федеральное Министерство Юстиции ввело в действие "Закон об экстренной амнистии"…
Вильям поднял голову, адвокат встрепенулся.
Из судейской речи стало ясно, что под амнистию попадают осужденные, давшие согласие на вступление в Звездный Легион. А этот самый легион спешно формируется для защиты одной из дальних колоний, подвергшейся атаке чужих.
После такой новости лицо удивленно вытянулось не только у Вильяма, но и у Мак-Нила, и даже у обвинителя. Первый контакт людей с чужими состоялся двадцать лет назад и с тех пор все ограничивалось обменом посольствами и небольшой торговлей. Ходили слухи о столкновениях в дальнем космосе, но о том, что дело настолько серьезно, не знал никто.
— Итак, — проговорил судья, — выбирайте, господин Снарк. Десять лет на копях Соргирана или тот же срок в армии.
Вильям нервно облизал губы. Сдохнуть от лучевой болезни и истощения, работая по двадцать часов в сутки или быть разорванным на куски шальной пулей — из таких вариантов он выбирать не хотел.
— Выбирайте амнистию, — шепнул на ухо адвокат, — на войне шансов выжить больше, чем на Соргиране. Никто не протянул в тамошних рудниках больше трех лет. Я знаю, я видел статистику.
— Ну… эх, — проговорил Вильям, — как бы… клянусь четверкой. Ваша честь, я согласен на ваше предложение.
— То есть выражаете согласие завербоваться в Звездный Легион? — судья наклонился вперед, напоминая старого грифа, завидевшего дохлую овцу.
— Да.
— Распишитесь внизу, — велел судья, отдав приставу лист пластика, — и помните, господин Снарк, что если вы дезертируете или иным образом нарушите заключенное с армией соглашение, то приговор вступит в силу таким образом, как будто никакой амнистии не было…
Вильям обреченно кивнул и приложил ребро идентификационной карточки к собственной фамилии, стоящей под "Прошением об амнистии". Коснулся пальцем расположенного на карточке миниатюрного сканера. Зашипело и на пластике осталась подпись — тонкая выжженная полоска, под микроскопом видимая как ряд крошечных цифр и букв.
— Ах, дорогой, я так за тебя волновалась! — Джудит влетела в комнату свиданий словно маленький черноволосый ураган. Глаза ее блестели, а рельефная грудь под обтягивающим комбинезоном часто-часто вздымалась. — Мне так никто и не сказал, чем закончился суд! И ты ничего не объяснил, когда звонил!
И девушка выжидательно надула губки, и так достаточно пухлые.
Вильям вздохнул — после завершения процесса ему сообщили о положенном свидании и дали минуту на звонок. Естественно, это время он потратил на перечисление того, чего нужно привезти.
— Меня не осудили, — сказал он, — но зато мне придется отслужить в армии. Ты ничего не забыла?
— В армии? — выразительные черные глаза Джудит наполнились удивлением и страхом. — В какой?
Изумление девушки выглядело понятным. Сорок лет назад пара безумных русских открыла гиперквантовый скачок, а еще через десять стало ясно, что ни одна страна не сможет использовать его в одиночку. Постепенное слияние государств привело к тому, что национальные армии вымерли, остались только гвардейские части и войска ПКО