Черный Кочегар жил под землей, в подвале под домом Матушки Ночи. В месте, которое зовется Котельная, хотя там нет никаких котлов. Зато там есть огромная печь из неотесанных камней и с открытой топкой, печь, в которой никогда не гаснет огонь. Черный Кочегар внимательно за этим следил. Он сидел напротив печи и, когда приходил срок, огромными горстями бросал в топку уголь.

Уголь хранился в коробе у дальней стены, рядом с темным провалом, уходящим еще глубже под землю. В Котельную его приносили маленькие безволосые существа, с дряблой белой кожей и длинными голыми хвостами. Черный Кочегар звал их подземниками. Уголь – дань, которую они платили Матушке Ночи.

Подземники приходили с заплечными корзинами, доверху наполненными блестящими кусками антрацита. И как можно скорее спешили вернуться обратно в туннели. Они боялись Черного Кочегара, хотя он не понимал почему. Он бы хотел с ними подружиться. Хотел, чтобы они рассказали ему свои подземные сказки, а он бы рассказал им свои… Но подземники не разговаривали с ним, а только пищали как мыши.

На самом деле Черный Кочегар вовсе не черный. Некогда его грузное тело покрывала густая рыжая шерсть, но от угольной пыли и копоти она поменяла цвет, и только закрученные рога остались белыми как мел. Ростом он велик, и если бы не горбился, то задевал бы рогами потолок. Широкая пасть не закрывалась из-за торчащих клыков, дыхание подобно вою ветра в печной трубе.

Черного Кочегара звали Уфф. Но это не имя, просто такой звук издавал уголь, когда он бросал его в топку. Настоящее же имя у него длинное и сложное, и, как Черный Кочегар ни старался, запомнить его не получалось. Только Матушка Ночи знала, как же его зовут на самом деле, но и она не произносила его имя вслух. Когда Хозяйка его навещала, чтобы расчесать длинную шерсть костяным гребнем, она звала его «Милое Дитя».

Прочие жильцы дома Котельную не жаловали. День за днем Уфф сидел один перед огненным жерлом печи. Языки пламени отражались в круглых глазах и сверкали на кончиках белоснежных рогов. Уфф не мог покинуть это место. Он должен был следить за топкой. Нельзя допустить, чтобы огонь погас. Иначе случится что-то страшное. Уфф не знал, что именно, но что-то обязательно случится. Так говорила Матушка Ночи.

Когда ему становилось совсем грустно, Черный Кочегар играл с углем – брал два камня и стучал друг о друга, пока один не расколется. Если угадывал какой именно, значит, выиграл. Стук-стук-стук… Это не обычные камни. Если долго всматриваться в блестящие черные грани, то можно разглядеть существ, которых Уфф никогда не видел, и места, в которых никогда не бывал. Матушка Ночи говорила, что это забытые сны. Но Уфф никогда не спал и не видел снов.

Печь задрожала и заурчала, как голодный зверь, намекая, что пора бы ее и покормить. Черный Кочегар поднялся, расправил плечи и принялся за работу. А где-то наверху прогудел гонг, возвещая о том, что в доме Матушки Ночи начался ужин.

Дом Матушки Ночи притаился в тени гранитной скалы, красным куполом возвышавшейся посреди Большого Леса. Там, куда даже в самый ясный полдень не заглядывает солнце. Густые тени и мягкие сумерки окутывали его, точно пуховым покрывалом. Туман и призраки вились над крышей.

Дом высокий и круглый, как башня. И он похож на все башни разом – изящный и массивный, старый и новый, страшный и уютный. Остроконечная крыша крыта черепицей и дранкой, тонкие печные трубы торчат из нее как грибы-поганки. На шпиле скрипел жестяной флюгер в виде диковинной крылатой рыбы, до дыр изъеденный ржавчиной. Флюгер вертелся безо всякого ветра, и даже сама Матушка Ночи не знала, на что он указывает.

В доме было пять этажей и множество окон и окошек – круглых, квадратных, треугольных… В одних горел свет: где-то маслянисто-желтый, где-то уютно-зеленый, а где и багряно-красный. Но в других окнах царила непроглядная тьма. Кто-то смотрел из нее наружу, но кто именно – не поймешь. Можно лишь почувствовать внимательный взгляд, тот самый, от которого мурашки бегают по коже и волосы встают дыбом.

Лужайка перед домом заросла травой и чертополохом. Узенькая тропинка петляла по ней и бесследно исчезала за оградой, в Большом Лесу. В траве непрерывно кто-то шнырял: кусты чертополоха дрожали, будто от страха, и слышался тихий шорох. Но зверь ли это или кто иной – не разглядеть.

На самом краю владений стоял древний колодец, сложенный из грубо отесанных камней. Только вместо воды в нем плескалось нечто совершенно иное. Воду же брали из скрипучей колонки за курятником. Черные куры гуляли вдоль длинного корыта, привязанные за лапки, чтобы не сбежали и чтобы с ними не случилось чего-нибудь страшного. Еще Матушка Ночи держала кроликов и коз, тоже черных, чернее сажи.

С противоположной стороны дома, за увитой плющом оградой, раскинулся небольшой сад. Деревья там совсем не походили на гигантов из Большого Леса. Тонкие яблони, с перекрученными стволами и изломанными ветвями. Но если смотреть правильно – прикрыв глаза, чтобы задрожали веки и потекли слезы, то деревья представали в своем истинном обличье. Когда их никто не видел, деревья перешептывались и, бывало, ловили зазевавшихся птиц. А в самой глубине сада высилась каменная баба, с узкими глазами и плоским замшелым лицом, в котором едва угадывались человеческие черты. У нее очень дурной характер и писклявый голос…

Хозяйка дома вышла на крыльцо, держа в руках эмалированную миску с дымящимися кусками жареной рыбы. Из-за приоткрытой двери за ее спиной доносились приглушенные голоса и звон посуды. Ужин был в самом разгаре. Матушка Ночи глубоко вдохнула холодный ночной воздух. Привычно оглядела свои владения. И замерла: что-то пошло не так… Ветер донес хриплые крики: «Кра! Кра!» Все ближе и ближе.

Матушка Ночи подняла глаза и увидела, как на ее дом надвигается клубящаяся