– Митенька, бросай дуться! – окликнул великого князя мягкий девичий голос. – И хватит курить, у тебя слабые лёгкие!
Дмитрий Павлович раздавил окурок в хромированной пепельнице, подвешенной к лееру, обернулся и сердито посмотрел на подошедшую сестру. Покровительственные нотки в её голосе великому князю не нравились. Конечно, Мария Павловна имела некоторые основания вести себя как старшая: она и была старше брата на целый год – ей уже исполнилось двадцать два! К тому же сейчас великая княжна исполняла роль гостеприимной хозяйки, и Дмитрий Павлович вынужденно подчинился. Он взял сестру под руку, чтобы вести к шезлонгу, но она негромко сказала:
– Если тебе так уж не хочется с ними сидеть, давай немножко погуляем…
Брат и сестра пошли вдоль борта: высокий широкоплечий Дмитрий в летнем кавалерийском мундире – и прижавшаяся к нему плотная миловидная Мария, одетая амазонкой.
Дети великого князя Павла Александровича были неразлучны с младых ногтей и души друг в друге не чаяли. Они осиротели в тот день, когда родами Дмитрия умерла их матушка, греческая принцесса Александра. И стали сиротами второй раз, когда десятью годами позже отец женился за границей.
Его избранницей оказалась особа более низкого происхождения, да к тому же разведённая. Сочетавшись морганатическим браком, Павел Александрович нарушил закон, по которому великие князья могли родниться лишь с королевскими или владетельными домами. За это государь отлучил его от двора, лишил звания генерал-адъютанта, уволил от всех должностей и вообще запретил появляться в России.
Мария и Дмитрий росли сначала в доме дяди – московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. А после того, как их воспитатель погиб, разорванный бомбой террориста, переехали в Петербург к своему кузену – российскому императору Николаю Второму. Расстаться пришлось, когда Дмитрию Павловичу исполнилось семнадцать: его определили в кавалерийскую школу, а восемнадцатилетняя Мария Павловна стала женой наследного шведского принца Вильгельма.
В Швеции будущей королеве оказали самый радушный приём. Мария получила титул герцогини Сёдерманландской; специально для неё стараниями российского государя построили резиденцию – дворец Оук-Хилл… Но ни самое сердечное расположение новых родственников, ни любимые ею скачки, ни частые поездки на охоту, ни игры в хоккей с мячом, ни самозабвенные занятия живописью, ни даже рождение сына, принца Ленарта – ничто не могло заглушить печаль разлуки с братом.
Так что теперь, несколько лет спустя, появление Дмитрия Павловича на Олимпийских играх в Стокгольме стало самым дорогим подарком для Марии Павловны. Она не отходила от брата ни на шаг.
Глава III. Ялта, Ливадия. Вечер
Что русскому потеха, то немцу смерть – присказка не только про гостей с берегов Рейна: исстари, ещё с допетровских времён, немцами в России называли любых европейцев.
Немкой считалась и гессенская принцесса Алиса Виктория Елена Бригитта Луиза Беатриса. Её родина, великое герцогство Гессен-Дармштадт, – германская земля, а отец, ландграф Людвиг Четвёртый, – немец. Но мать Алисы была британской принцессой, и воспитывали девочку в Лондоне, при дворе великой бабушки – королевы Виктории. Первую бонну, чопорную леди Анну Текстон, сменила такая же чопорная Маргарет Джексон…
…так что дочь ландграфа выросла скорее англичанкой, чем немкой. Английский язык стал для принцессы Алисы родней немецкого, и дома она предпочитала разговаривать по-английски.
Её муж не возражал: блестяще образованный сын датской королевны Марии Софии Фредерики Дагмар, внук немецкой принцессы Максимилианы Вильгельмины Августы Софии Марии, тоже свободно владел пятью языками.
Сын датчанки и внук немки, потомок герцогов Гольштейн-Готторпов, обладатель ласкового домашнего прозвища Ники – Николай Александрович, российский император Николай Второй.
– Вот смотри: здесь мы, здесь Габсбурги, а здесь – Гогенцоллерны, – под внимательным взглядом супруги он блюдцами обозначал на чайном столике Австрию и Германию. – Здесь – мы, а здесь они… и здесь…
Ему пришлось наскоро импровизировать карту Европы из всего, что подвернулось под руку: географию Алиса знала нетвёрдо. Карта была нужна, чтобы объяснить, где сталкиваются интересы трёх империй – Российской, Германской и Австро-Венгерской.
– Вот это Средиземное море, – сказал император, выложил рядом несколько салфеток и продолжил выставлять блюдца. – Значит, это – Греция, а рядом – Турция. Южнее – Кипр, туда крейсер «Аврора» отправился. Здесь – остров Родос и ливийская Триполитания…
Императрица покивала:
– Там сейчас турки с итальянцами воюют.
– Я бы сказал – итальянцы с турками. – Николай Александрович вздохнул. – И хорошо воюют, знаешь ли! Мы уже просили их остановиться и назвать условия, на которых Рим готов прекратить войну. Слишком хорошо воюют! – повторил он.
– Отчего же слишком?
– Оттого, что на Балканах теперь думают: если турок так легко побить, чего же мы сидим? И прикидывают: не пора ли тоже крепко взять Турцию за горло и припомнить старые обиды?
Интересы императрицы ограничивались домом и детьми: Küchen, Kinder, Kirchen, пресловутое немецкое правило трёх «К». Газет она не читала, книжки – только духовные и мистические, да ещё романы. О событиях в мире узнавала от мужа, который нечасто бывал расположен рассказывать.
Николай Алексанрович старался оградить семью от внешнего мира: довольно того, что ему приходится каждый день окунаться в дела страны и хитросплетения международной политики. Тяжела ноша государя, утомительна и неблагодарна. А жена с детьми пусть живут спокойно и счастливо.
– Нам тоже нельзя сидеть сложа руки. Ведь там кто? – сказал император и четырежды звякнул остриём серебряного фруктового ножа по фарфору, обозначавшему Балканы. – Сербия, Черногория, Болгария и Греция. Все наши, православные.
Перед замужеством Алисе Гессенской пришлось перейти в русскую ортодоксальную веру: жене наследника престола недостаточно быть просто христианкой. Тогда же она сменила имя и превратилась в Александру Фёдоровну. Родные звали её Аликс – домашнее прозвище стало мостиком от Алисы к Александре.
– Будет очень хорошо, – добавил Николай Александрович, – если они перестанут что-то выдумывать сами по себе, а объединятся в Балканский союз. Мы это приветствуем…
– Союз против кузена Вилли?
Так Александра Фёдоровна по привычке называла германского кайзера Вильгельма Второго: их матери были родными сёстрами.
Николай Александрович кайзера не любил – ни как родню, ни как политика. Пару лет назад он даже объехал Берлин стороной, совершая официальный вояж к своему кузену Джорджи – британскому королю Георгу Пятому. У Вилли Гогенцоллерна хватило наглости предъявить ультиматум: либо Россия признает аннексию Боснии и Герцеговины, либо германская армия поддержит австрийское вторжение в Сербию!
– России выгоден союз и против Вилли, и против Франца-Иосифа, – напомнил Николай Александрович про дряхлого Габсбурга, императора Австрии и короля Венгрии. – Турки-то нам не помеха, отзовём оттуда посла – и всё! А вот эти…
Он придвинул к себе блюдце, обозначавшее Турцию,