И хотя ситуация с ценами на жилье в Москве все больше и больше напоминала финансовую пирамиду (потому что всему есть предел; рано или поздно люди поймут, что лучше жить за городом, на свежем воздухе, чем ютиться в самом суперсовременном муравейнике; и, когда стоимость обыкновенной – пусть даже очень большой и удобной – квартиры вплотную подберется к стоимости загородного особняка, тогда и наступит этот предел), Владимир решил рискнуть.
– Башня будет полностью автономной, – вещал парнишка, раскладывая перед ними альбом с красочными картинками. – Собственная система кондиционирования, свой микроклимат в каждой квартире…
Мысли Владимира витали где-то далеко отсюда; он с трудом заставил себя сосредоточиться на иллюстрациях.
– А что, балконов не предусмотрено? – перебил он парнишку.
Риэлтор чарующе улыбнулся – сначала Марине, а потом и ему.
– Ну что вы? Какие балконы? А вы разве вышли бы на балкон, скажем, пятидесятого этажа? Нет, в Башне не будет ни балконов, ни окон, ни форточек. Сплошное атермальное пуленепробиваемое стекло – от пола до потолка. До тридцать девятого этажа высота потолков – ровно четыре метра, от сорокового до пятьдесят девятого – четыре метра двадцать сантиметров, и в пентхаузе – пять.
– Есть еще и пентхауз? – полюбопытствовал Владимир.
– Разумеется. Но он пока не продается. Мы будем принимать заявки после завершения строительства.
– Угу… А что мы можем купить сейчас?
– Все – вплоть до тридцать девятого этажа.
– Почему до тридцать девятого?
– Видите ли, – парнишка виновато улыбнулся. – Руководство считает, что многие люди, располагающие свободными финансами, захотят вложить деньги в элитное жилье на нулевом цикле; с тем, чтобы потом, перепродав его, получить весьма ощутимую прибыль. Поэтому было принято решение выше тридцать девятого этажа пока ничего не продавать.
– То есть, если я вас правильно понимаю, компания рассчитывает, что у нее хватит денег достроить Башню до конца, не привлекая средств будущих жильцов? А потом продать готовые квартиры подороже? – Владимир с лету ухватил суть.
– Именно так.
– Значит, централизованная система кондиционирования?
– Не только кондиционирования. Электроснабжения, водоснабжения, канализации и так далее и так далее. Башня может находиться в полностью автономном режиме до сорока восьми часов.
– Хм… Это интересно, – пробурчал Владимир. «Что они, готовятся на случай ядерной войны?» – Простите мой дилетантский вопрос: а она не может рухнуть, как карточный домик?
Брови парнишки укоризненно взметнулись вверх. Вздумай Владимир усомниться в правильности (хотя это еще вопрос – что считать правильным в наше время?) его сексуальной ориентации, он бы не выглядел таким уязвленным.
– Ну что вы? В конструкции башни применены те же решения, что и при строительстве всех подобных объектов. Например, Останкинской или телевышки в Торонто. Конструкция изначально спроектирована гибкой: это значит, что при сильном ветре шпиль может отклоняться до трех метров, но Башня не рухнет…
Владимир дальше не слушал, молча кивал головой.
– Значит, не упадет?
– Ну ведь Останкинская же не рухнула, несмотря на сильный пожар.
– Резонно. Но Останкинскую строила вся страна…
Риэлтор опять улыбнулся – на этот раз снисходительно.
– У концерна накоплен достаточный опыт…
– Ну допустим, – согласился Владимир. Гримаса парнишки говорила, что ни о каких «допустим» не может быть и речи – это действительно так. – И как мы будем попадать на этот тридцать девятый этаж?
– На одном из четырех скоростных лифтов. Смотрите, – парень открыл нужную страницу. – Скорость подъема четыре метра в секунду. Если сделать больше, то у человека могут возникнуть неприятные ощущения…
– По этажу за секунду?
– Да.
– Значит, сорок секунд я буду только ехать, не считая ожидания? Хм… Утешает одно – что бедолага из пентхауза будет пилить к себе домой целую минуту.
– Обратите внимание на двери между этажами, – продолжал риэлтор. – Они все автоматические и снабжены электронными замками. Вы можете попросту закрыть свой этаж. На каждом этаже – два раздельных крыла, в каждом крыле – по две квартиры. Огромный холл – вы можете сделать там зимний сад…
– Где сосед будет выгуливать своего любимого дога… – закончил Владимир. Ему доставляло удовольствие отпускать шпильки в адрес риэлтора и Башни: настроение было ни к черту.
Но парень не растерялся.
– За всеми этажами будет вестись постоянное наблюдение из центрального пульта. Он расположен здесь, на техническом этаже – между сорок девятым и пятидесятым. В подземном гараже, на всех лестничных переходах, в холлах и лифтах поставят телекамеры, и охрана будет вести круглосуточное наблюдение.
– Значит, в лифте и жену не обнять? – Марина смущенно посмотрела на мужа. – И в зимнем садике не позагораешь в чем мать родила… – продолжал Владимир.
– Ненавязчивое, очень деликатное наблюдение, – мгновенно отреагировал парнишка. – К тому же в вашем саду будет соседский дог…
– Ах, ну да, я и забыл… – рассмеялся Владимир. Эта простая шутка заставила его немного оттаять. – Ладно, мы берем.
– Что именно?
– Еще не знаем.
– Самая маленькая квартира на этаже – двухкомнатная. Сто десять квадратных метров. Впрочем, внутренние стены не являются несущими, поэтому вы можете сделать и три комнаты, и одну большую студию. Окончательная планировка и отделка – за счет жильца.
– Понятно, – Владимир подвинул альбом ближе. – Выбирай.
Для Марины, выросшей в хрущовке, все квартиры казались одинаково роскошными. Баснословно, умопомрачительно роскошными.
– Может, вот эту трехкомнатную, – неуверенно сказала она.
– Не знаю, тебе там жить…
Владимир мысленно выругался. Он отвел глаза, ожидая, что жена его поправит – «не тебе, а нам», но Марина, казалось, ничего не заметила.
– Или четырехкомнатную? – мечтательно сказала она.
Владимир взглянул на метраж.
– Конечно, можно. Но тебе придется добираться из спальни до кухни на велосипеде.
– Вы ориентируетесь на какую-то конкретную сумму? – участливо спросил риэлтор.
«Мы ориентируемся на какую-то конкретную дату», – мысленно поправил его Владимир. Деньги на новое оборудование для его расширяющегося предприятия уже были перечислены на подставной счет несуществующей фирмы; со дня на день он ждал подтверждения перевода. «Тогда – Шереметьево-2, и – прощай, Родина! Чисть себе картошку сама!»
При таком раскладе он оставался в крупном выигрыше. Быстро перекидывал деньги из одного банка в другой, оттуда – в третий, заметая следы, затем снимал их со счета, и – ищите наших за границей!
В этой комбинации, помимо бесспорного торжества справедливости, был только один минус. Жена и сын. Если он сразу возьмет их с собой, это вызовет ненужные подозрения, но если он неожиданно пропадет, словно провалится сквозь землю, то семью скорее всего не тронут. Семью оставят в покое – в качестве приманки. В надежде, что он когда-нибудь объявится – выйдет с ними на связь.
И может быть, лет через пять… Или шесть… Когда все