— Всё так и было.
— Получается и я и мой брат постоянно ходили по краю могилы? Но откуда ты всё это знаешь, да ещё в таких подробностях?
— Круглов часто общается со мной. Он приезжает сюда и начинает говорить, кого и почему надо убить.
— Так просто? Он делится с тобой своими планами на совершение преступлений?
— А с кем ему говорить, как не своим штатным убийцей? Он же не может рассказать это жене, или коллегам на работе!
— И он не боится об этом говорить?
— Он ничего не боится. Каждый раз он приходит с толпой охранников и начинает орать. Мне всё время кажется, что вот сейчас он меня убьёт. Рано или поздно он это сделает.
— Откуда такая уверенность? Он же не убил тебя за двенадцать лет.
— Доказательство этого лежит в морге. Сейчас привезу, покажу.
Четыре комнаты, что мы осмотрели, находились по обе стороны коридора. В конце этого коридора находился морг. В морг вела широкая дверь, которая открывалась в обе стороны. Он завёз меня внутрь и остановился. Я огляделся вокруг. Всё стену занимали ячейки, куда складывались трупы. Тут же был стол, где разделывались трупы. Рядом со столом стояло какоето медицинское оборудование. Здесь было заметно холоднее, чем в комнатах.
— Вот смотри! — сказал хирург и выдвинул из одной из ячеек носилки с трупом.
— Кто это? — спросил я.
— Не узнаешь? Это маньяк из Долгопрудного. Не слышал про такого?
— Нет.
— А двенадцать лет назад его имя гремело. На его личном счету двенадцать жертв. Это мой предшественник. Сначала Круглов похитил его. Он тоже врач. Но он отказался работать, и его убили.
— Странно.
— Что странного?
— Ты говорил, что убил больше трёхсот человек, но ячеек в этом холодильнике всего тридцать. Куда делись остальные трупы?
— Их сожгли. Тут внизу находится крематорий. Эти ячейки все пустые. Тебя бы тоже сожгли.
— А куда девают пепел?
— Его сгружают в мешки и выбрасывают в мусор. Раз в две недели приезжает мусоровоз и увозит мусор на свалку.
— Не остаётся никаких следов?
— Нет. Те пальцы на стене — это все, что осталось от них. Если решать избавится от меня, то я и пальцы — всё пойдёт в печь. Я это знаю — мне Круглов это постоянно обещает. Тогда точно не останется никаких следов.
— Поэтому ты и установил камеры, чтобы всё это записать?
— Да. Весь мир должен узнать, какой Круглов упырь.
— Где ты достал камеры?
— Они были у меня дома. Я их купил до этого. Когда меня похитили, то у меня с собой были ключи от дома и кредитная карта. На кредитной карте были деньги. Здесь мне деньги не нужны. Если чтото нужно — всё привозят. Десять лет назад здесь работал один охранник. Такой же жадный, как и Круглов. Я предложил ему обмен. Если он привезёт камеры и мой ноутбук, то все деньги на карточке будут его. Там было больше ста пятидесяти тысяч кредитов. Он согласился на сделку, и я всё стал снимать на камеры.
— Ты не боишься, что охранник проговорится про камеры?
— Его давно нет. Как я уже сказал — он был патологически жадным. Его уличили в краже тысячи кредитов, потом его жестоко били, пока не убили.
— Как ты об этом узнал?
— Здесь все окна выходят во двор. Я видел, как его били. А потом я проводил его вскрытие и расчленение — сказал он очень спокойно.
— И его никто не искал?
— Нет. Здесь все охранники либо бывшие уголовники, совершившие убийство, либо военные, свихнувшиеся на войне, либо то и другое. Каждый из них готов убить. У них нет семей или родных. Их никто не будет искать.
— Его точно убили за тысячу кредитов?
— Да. Он получил от меня сто пятьдесят тысяч кредитов, а украл он тысячу. За это его и убили. Охранники мне сами говорили.
— Ты говорил, здесь есть окна. Можно взглянуть?
— Да конечно.
Он подвёз меня к окну и отдёрнул шторы. На окнах были толстые железные решётки снаружи и внутри. Я посмотрел в окно. Во дворе было какоето кирпичное здание, с высокой трубой. Рядом со зданием была куча угля. Тут же стояло два мусорных контейнера. Вся небольшая территория была огорожена высоким двухметровым забором. За забором виднелось какоето большое кирпичное здание с толстой, высокой, кирпичной трубой.
— Где мы?
— Это всё территория бывшего завода. Завод закрыли десять лет назад. Вон видишь во дворе? Это бывшая заводская котельная. Круглов превратил её в крематорий. Там сжигают трупы, а потом пепел высыпают в мешки и кидают в мусорный контейнер. А потом мусор вывозят на свалку. Когданибудь и меня также выкинут на свалку.
— Ты пробовал отсюда бежать?
— Пробовал. Пять раз пробовал. Сначала хотел выйти из двери. Видел там вначале коридора две стеклянные матовые двери? Там за ними сидят два охранника. Я убил их обоих, но на шум прибежала охрана. Они увидели, что я сделал, и сильно меня избили.
Он закатал рукав халата и показал длинный шрам на правом запястье.
— Здесь был открытый перелом. Потом я пытался перепилить решётку. Я распилил внутреннюю решётку, потом начал пилить внешнюю. Тогда меня и поймали.
Он поднял волосы, чтобы показать шрам на голове.
— Потом я попытался продолбить пол.
— Я понял. Все твои попытки кончались неудачей, и тебя сильно избивали.
— Ну да.
— Внизу много охраны?
— Всего охранников вместе с кочегаром 20 человек.
— Надо разработать план побега.
— Надо.
— Ты всегда такой спокойный?
— Не знаю. Раньше я не был таким вроде.
— Но когда ты меня резал, то ты был таким весёлым, рассказывал про свою теорию. Ты что не хочешь отсюда выбраться?
— Хочу. Мне до смерти надоела эта тюрьма. Но, я не могу выбраться. Чем больше я делал попыток, тем больше понимал, что не смогу сбежать. А даже если и сбегу, то куда я пойду? Родители давно умерли. Квартиру наверняка заняли чужие люди. Здесь мой дом.
— Да о чём ты говоришь? Здесь тебя бьют и унижают! Ты в тюрьме и никак не можешь отсюда сбежать! Тебя заставляют убивать людей! Если ты перестанешь это делать, то тебя убьют!
— Да, я знаю. Просто я с этим смирился…что ли.
— Ты не смирился, а просто сдался! Тебя сломали, и продолжают ломать каждый день! Ты посмотри на себя! Ты весь эмоционально выгорел! Осталась только оболочка!
— Но нет. У меня есть теория.
— Расскажи про неё.
— Ну, когда меня похитили, то мне стали привозить людей, которых я должен был убивать. Я не сам их выбирал. В основном это были люди не бедные. Мне кажется, что я здесь оказался не просто так. Что я их караю. Караю, за то, что в этом