– Странно… – пробормотал Таракан. – Он же круглосуточный.
– И я об том же, м-мать моя девственница…
На Обреза я старалась не смотреть. Все эти дни, что прошли с охоты на динозавра, я старалась о нем не думать. Уговаривала себя: ну что Обрез? В наряды мы вместе не ходим, в конторе почти не пересекаемся… Остынь, плюнь и забудь. Бывает.
И только я себя почти уговорила, он – тут как тут. Непруха.
Стукнув несколько раз изо всех сил, я затрясла отбитой рукой.
– Давай, помогу. А то что-то ты тихо стучишь. – и непонятно, издевается он, или всерьез.
– Отойди. – еле сдерживаясь, я отпихнула его от себя. – Отойди сам, или я тебе все коленки повыдергиваю.
– Витаминов не хватит. – осклабился тот, и придвинулся еще ближе.
Молча размахнувшись, я влепила ему кулаком по морде. Точнее, собиралась влепить, но Обрез перехватил руку.
– У тебя что, совсем крыша протекла? – выкручивая моё запястье, этот гад еще и ухмылялся.
– Ты в меня из огнемета палил. Идиотина косоглазая, криворукая… Да я тебе сейчас глаз на задницу натяну…
– Сама дура. Стояла, ушами хлопала. Я не виноват, что ты на линии огня оказалась.
– Не виноват? Думаешь, по своим палить – норм? – я одновременно пыталась освободиться и пнуть его по коленке. Но у Обреза руки были длиннее. – Отморозок.
– Я ж тебе говорил: динозавр на дуло наступил, оно и погнулось… – меня аж затрясло. Отойдя на пару шагов и прикидывая, куда сподручнее бить, я пообещала тихим шепотом:
– Я тебе сейчас х…х… хвост погну. И вместо ноги приклею: так и будешь по жизни гнутый ходить.
А ну ша, малявки. – Таракан встал между нами. – Нашли время…
– Он в меня из огнемета палил, псих недоделанный, ведро без ручки. Обогнув Таракана, я вновь попыталась достать Обреза. – Знаешь, как его в народе зовут? Катастрофа ходячая. Всё у него через жопу, только ты, Таракан, этого не замечаешь. Я бы ни в жизнь его в напарники не взяла – еще в спину стрельнет…
Обрез сплюнул.
– Да нужна ты больно, пигалица кургузая. Хотел, как лучше…
– Чтоб у тебя в печени вши завелись и все кишки съели.
– А у тебя – тараканы из мозгов вывелись! Метр с кепкой на коньках, а всё туда же: в охотники…
– Заткнитесь, оба. – Таракан влепил напарнику затрещину. – Никто ни в кого не стрелял. Это был несчастный случай. Так, Витяй?
– Дак я ж и говорю…
– Он мне чуть волосы не спалил. – сказала я тише. – Кусок идиота.
– Маша, сейчас тоже получишь. Помолчи…
Я втянула полные лёгкие воздуха и задержала дыхание. Посчитала до десяти. Бабуля велел учиться сдерживаться. Он говорил, за это меня и не любят: бешенство нрава вкупе с мелким ростом вызывает в людях здоровое предубеждение.
Бешеная моська, говорил Бабуля. Будь спокойней, и люди к тебе потянутся… Ага, как же. Пыхнут из огнемета, и не заметят.
Я не привыкла быть милой. В банде это как-то не способствовало выживанию. Там было всё наоборот: не важно, какого ты роста. Главное, кричать погромче и ругаться позаковыристей. Один раз Бабуля мне рот даже мылом намылил. И самое обидное, как раз этот последний кусочек я для волос берегла…
– Почему склад закрыт? – наконец спросил Таракан.
– Ты сказал молчать.
– Не придирайся к словам. Так почему?
– У меня столько же информации, как и у вас.
– Чего шумите? – в двери открылось небольшое окошко, в которое просунулся конопатый нос. – Стучите, орете, спать добрым людям мешаете…
Обрез ловко ухватил этот нос и стал выкручивать.
– Открывай, добрый человек. – ласково попросил он. – Потом поспишь.
– Отпусти! – гнусаво заканючил нос.
– Откроешь – отпущу.
…вот всех по тревоге и подняли. Боезапас и амуницию выгребли подчистую, ничего не осталось. – закончив рассказ, мальчишка развел руками. Было на вид ему лет двенадцать, белобрысая голова светилась в полумраке склада, как новенькая серебряная копейка. – Так что дедуля отдохнуть решил, в кои-то веки на рыбалку сходить. Всё равно, говорит, пока охотники не вернуться, тут делать нечего… Ну, а меня за охранника оставил.
– Охранник. – сплюнул Обрез и ткнул пацана в грудь. – И много ты тут наохранял? Поди на сторону патроны спихиваешь, пока дед не видит…
– Виктор! – осадил его Таракан. – Не груби. – он вновь повернулся к мальчишке. – Какие, говоришь, штурмовики?
– Имперские. Бластеры у них – ого! Сквозь любую броню дырки прожигают. Уже две деревни спалили.
– Да с чего ты взял? – я не могла поверить. Как так-то? Всех в рейд отправили, и только нас троих забыли?
– Митька слободской говорил. У него – мотик на кукурузном масле.
– И что?
– Хрен через плечо. Митяй, как про штурмовиков услыхал, прыг на мотик, и туда… Обсмотрел их со всех сторон. И шлемы белые, и доспехи… Всё, говорит, как в кино… Идут цепью и палят во всё, что шевелится.
– У меня другой вопрос. – задумчиво сказал Обрез. – Почему нас не позвали? Пигалицу эту рыжую – понятно, но нас?
– Может, надоело за идиотами доморощенными косяки подчищать?
– Маша, не заводись. – попросил Таракан. – А вопрос хороший. Ты где вчера вечером была?
– Дома.
– А мы на охоте. – поджал губы Обрез. – В реке по-за городом цзяоженя видали. Нас в наряд и отправили. До полуночи в засаде просидели, как дураки. И ни сном ни духом…
– Покажи-ка письмо. – Таракан требовательно протянул руку. Я отдала.
– Мать Драконов. – прочитав бумагу, кивнул Таракан. А потом посмотрел на Обреза.
…Никто не знает, откуда она взялась. Но несколько лет назад пошли слухи: появился маг, который может кастовать драконов.
Драконы. Это ведь не какие-то там орки недоделанные. Или даже штурмовики. Говорят, они могут спалить целый город за несколько часов, а питаются целыми коровами. Просто глотают, не жуя.
– Подождите! – я не выдержала. – Что же получается? Всех за город послали, а нас специально в резерве оставили? Чтобы мы, втроем, с драконами разбирались?
– А ты что от Шаробайки хотела? – спросил Обрез. – Чтобы он всем встречным и поперечным по две штуки башлял?
Неужели сбываются Ласточкины дурные пророчества?
– Ну, не специально же он всех из города угнал… – в это я точно не поверю. Есть же границы.
– Да нет, конечно. – сказал Таракан. – Просто совпало так. Бывает. И имперские штурмовики, и Мать… У него выхода не было. Зря вы на начальника гоните, Хрон – мужик неплохой.
– Ага. – кивнул Обрез. – Только хитровы…чурный. Думает, если мы Дракониху завалим, он малой кровью отделается. А если она – нас…
– Тоже плакать не станет. – согласилась